Андрей Антоневич: Демпфер II. Месть

— Что смешного? — закричал охранник. — Почему зашли голыми в магазин? Там же висит вывеска, что в голом виде и с животными вход в магазин запрещен.

В ответ подростки еще громче загоготали и принялись обсуждать какую-то из своих общих знакомых, которая забеременела неизвестно от кого после пивной вечеринки у Жоржа.

Услышав замечание охранника, молодая привлекательная брюнетка с пустыми, обрамленными шикарными ресницами, но безмозглыми глазами, в самодельных джинсовых шортах, мало чем отличающихся от трусиков-тонг, и легком розовом топике, занервничала и попыталась спрятать под топ, лежавшую у нее на руках, миниатюрную собачонку.

— Ольга Никитична, вы бы уже молчали, — вступил в полемику слегка лысоватый, худой высокий мужчина в льняных, ужасно помятых штанах и такой же, украшенной национальным белорусским орнаментом, рубахе. — Все знают, что вы живете не за счет пенсии, а за барыши от торговли самогоном.

— Вот именно, что и живу, — брызгая слюной, ответила горбатая старуха. — Если бы не мой стартап, давно бы уже сдохла…

— Потому что надо идти вперед! — неожиданно поменявшись в лице, воодушевленно заговорил мужчина в льняной одежде. — Мы должны ориентироваться на Запад… Там цивилизация… Там, чтобы выжить, пенсионеры самогон не гонят. Люди радостные и открытые, а все потому, что государство у них заботится о своих людях. Поменяем правительство — поменяется и государство. Надо не молчать… Надо действовать… Запад нам поможет…

— Что? Ах, ты продажная сволочь, — закричала Ольга Никитична. — Как со школы погнали, так революционером стал? Я сообщу, куда надо… Пускай разберутся, откуда у безработного бывшего учителя географии вдруг появился дорогой автомобиль и жена в норковой шубе ходит, а утырок твой всем рассказывает, что скоро будет жить за границей… Что? Вкусные вражеские деньги? Иуда…

Тут уже загалдела вся очередь, обсуждая продажного националиста, слегка выпивших коммунальщиков, бестолковую молодежь, мизерные пенсии, старые советские времена, самогонщицу Ольгу Никитичну и ее соседку Ларису — ту еще паскудную крысу.

— Где моя скидка? — требовательно спросил, спровоцировавший свару старичок, и схватил Аннушку за полную руку…

Через мгновение он ласково улыбнулся и, оставив на прилавке протухшую скумбрию, незаметно выскочил из магазина в нестерпимый зной летнего дня.

Еще через минуту протухшая скумбрия покинула прилавок, будучи запущенной чей-то меткой рукой, в лицо несостоявшегося революционера.

Андрей в это время тихо матерился и проклинал Крао, которому во время демпферной операции резко захотелось мороженого…

Когда страсти поутихли, Климов, наконец-то, добрался до Аннушки, которая к этому времени, картинно потрясая руками перед расположенной у нее над головой камерой видеонаблюдения, кричала, что ее напарница Ленка, которая сегодня не вышла на работу, дура и если бы хотела, то давно бы уже выгнала своего мужа-пропойцу, который периодически отрабатывал на ней свои удары.

— Здравствуйте, вы такая интересная, когда злитесь, — ошарашил Аннушку Андрей, выложив на транспортную ленту два эскимо.

— Ну что вы, — засмущалась та, забыв в одночасье про Ленку.

— Примите мои соболезнования, я вижу как вам тяжело одной, — продолжил увещевать грудастую продавщицу Климов.

— Так тяжело, когда тебя не понимают, — улыбнулась в ответ Аннушка, проведя языком по своей верхней губе, и игриво сверкнула глазами красивому статному брюнету с мускулистым телом.

— Э, ну что там так долго? — возмутился один из полуголых подростков, пока его двое друзей, пускали слюни, таращась на заднее место девушки с собачонкой.

— Поверьте мне… Вы прелесть… А, сдачи не надо… Это вам на шоколадку, — улыбнулся на прощание Андрей продавщице и, прихватив мороженное, вышел из магазина.

Аннушка проводила мечтательными глазами в спину брюнета и, когда тот скрылся за стеклянными дверями магазина, зло прикрикнула на девушку с собачкой:

— Что стала? Товар на ленту выкладывай.

Тут только девушка вспомнила, что пока стояла в очереди, то забыла, зачем пришла. Выслушав в свой адрес все, что о ней думала Аннушка, она опрометью выбежала из магазина и чуть не споткнулась на ступеньках магазина об увлеченно жравшего мороженное огромного черного кота.

Кот презрительно проводил взглядом девушку с собачкой и продолжил слизывать мороженое с бетона.

— Кушай, мой хороший. Кушай, — ласково приговаривала плотная старушка в черном траурном платье, облизывая руки от моментально потекшего на жаре эскимо.