Пол Крилли: Сорвиголова: Человек без страха

Но он не может вновь расстраивать отца. Он поклялся и сдержит клятву во что бы то ни стало. Так будет лучше для всех. Не высовывайся. Прилежно учись. Получай хорошие оценки. Вот что делало отца счастливым. Каждый вечер, несмотря на усталость, он садится рядом с Мэттом и спрашивает, чему тот научился. Мэтт чувствует, что отец сам плохо разбирается в том, что он ему рассказывает – особенно в математике, – но отец счастлив, и это главное. Одних детей родители возят на рыбалку, других водят в походы, а Мэтт с отцом вместе делают домашние задания и так сближаются.

Рядом с Мэттом, отчаянно сигналя, проезжает машина. Он приходит в себя и смотрит на небо. Солнце уже спряталось за Эмпайр-стейт-билдинг. Пора домой. Нужно успеть прибраться перед ужином. Отец уборкой не занимается, а Мэтту нравится, когда в доме чистота и порядок.

Поправив рюкзак, он ждет зеленого сигнала светофора. Рядом другие пешеходы: парень в деловом костюме, нетерпеливо переминающийся с ноги на ногу, будто хочет в туалет, женщина с коляской и пара девушек лет двадцати, тоже в костюмах. Мэтт чувствует аромат их духов. Мускус с нотками специй – ему нравится.

Одна из девушек ловит его взгляд и подмигивает. Покраснев от смущения, Мэтт отворачивается…

…и видит старика, выходящего на проезжую часть прямо под колеса приближающихся машин.

– Стойте !

Старик не останавливается. Мэтт вытягивает шею и видит несущийся на всех парах желтый грузовик. Свернуть некуда, на остальных полосах плотное движение. Старику конец.

Ни секунды не мешкая, Мэтт выскакивает на дорогу. Он слышит гудки и визг покрышек, но не сбавляет хода. Старик медленно ковыляет, не обращая внимания ни на что вокруг. Он что, глухой? Или просто спятил?

– Эй! С дороги! – кричит Мэтт на бегу.

Никакой реакции.

Мэтт оглядывается направо и ловит испуганный взгляд водителя грузовика, который только сейчас заметил старика и мальчика.

Водитель выворачивает руль. Грузовик заносит, и он сталкивается с автобусом. Раздается противный металлический скрежет. Прохожие в панике кричат, шины визжат. Мэтт не останавливается. Он настигает старика и толкает его. Тот, спотыкаясь, проходит несколько шагов и растягивается на тротуаре.

Мэтт бежит за ним и чувствует сильный удар в спину.

Мальчика подбрасывает в воздух, и он думает: «Вот и все. Тебе конец. Кто теперь будет приглядывать за отцом?».

Он падает и катится по асфальту, несколько раз сильно ударяясь головой и обдирая кожу на бедрах, руках и шее. Мэтт замечает летящую вслед за ним железную бочку. Грузовик разбился всмятку, и содержимое кузова оказалось на дороге. Кругом скачут бочки, расплескивая какую-то мутную жидкость. В ноздри бьет едкий удушливый запах. Мэтт продолжает слышать крики, визг колес и грохот сталкивающихся машин.

Наконец, Мэтт прекращает катиться и замирает на горячем гудроне. Перед его глазами черно-серое дорожное полотно и накрепко прилипшая к асфальту жвачка.

Снова слышны хлопки и грохот. Бочки все еще катятся и вполне могут его раздавить. Надо подняться и спрятаться. Превозмогая боль, Мэтт смотрит по сторонам, пытаясь понять, в каком направлении движутся бочки.

Одна пролетает совсем рядом. Из нее выплескивается маслянистая жидкость – слишком близко, и Мэтт не успевает уклониться. Жидкость попадает ему в глаза.

Мэтт кричит.

Его глаза буквально вскипают от боли, будто в сетчатку кто-то вдавил горящие угли, а глазные яблоки опутал колючей проволокой и начал кромсать на куски бритвой.

Он вцепляется в глаза пальцами. Мир вокруг медленно меркнет, яркие краски летнего вечера сменяют не менее яркие алые вспышки боли.

На смену алым вспышкам приходят мигающие фиолетовые огоньки. Сначала они мигают быстро, потом все медленнее и медленнее, понемногу сменяясь черными. Фиолетовые и черные.

Потом остаются лишь черные.

А потом – лишь боль.

В ушах раздаются тысячи голосов, и Мэтт отчетливо слышит каждый. Они бурлят, звенят, грохочут – будто бы он приложил ухо к мощному динамику, включенному на полную громкость. Голоса не уходят даже когда он спит. Звуки буквально бомбят его: машины, грузовики, люди. Рев мотоциклов, цокот каблуков. Галдеж играющих на улице детей.

Он слышит, как люди разговаривают, шепчутся, и это – настоящая пытка. Он никуда не может подеваться от чистых, звучащих громче, чем он когда-либо мог представить, звуков. Он не может нормально думать. Не может отфильтровать отдельные звуки. Каждое мгновение его будто гложут миллионы демонов.