Данил Кузнецов - Остров Мрака [СИ]

А затем мне надоело слепо повторять маршрут давно отошедшего на тот свет американца, и я пошёл по мирам наугад: начиная с первого, через второй по направлению к третьему... и так далее. За день я сделал более полутора сотен переходов; венцом моих стараний стало позорное бегство из реальности номер сто семьдесят: там была деревня, очень похожая на ту, в которой я ещё совсем недавно жил, но её обитатели по невыясненной причине страдали крайней степенью ксенофобии и, увидев во мне чужака, попытались закидать меня камнями, когда я только подходил к их селению, так что конструктивного диалога завязать не удалось. Ну, это их проблемы: пусть и дальше сходят с ума, отрезанные от всей остальной Вселенной.

Я вернулся в мир "ноль", переночевал на острове, а утром всё-таки пересилил себя и открыл дневник Смита на том месте, которое заложил за пару дней до этого рукописью Эллы...

"...День пятьсот сорок девятый.

Сегодня решил набрать на клавиатуре портала "CANION" и посмотреть, что из этого выйдет - то есть куда меня забросит эта непредсказуемая система.

Оказалось - в настоящий каньон. Я очутился на плоском каменном поле, у края глубокой (метров сто) и широкой (метров пятьдесят) пропасти, на дне которой (я сам удивился) постоянно перетекали с места на место, образовывая в прямом смысле слова внеземные узоры, вода и лава! Что самое удивительное, - они не смешивались!

Мне захотелось спуститься туда и рассмотреть всё поближе. Но для этого мне была нужна верёвка, так что я вздохнул и вернулся в мир 999, по которому, честно говоря, уже соскучился.

В деревне меня ждало потрясение. Эмма утопилась!!! Никто, правда, этого не видел, но все помнили, что после моего ухода она была в плохом настроении, а через некоторое время пошла на озеро, откуда не возвращалась уже третий день! Во всём этом виноват я!

Жители, кажется, тоже так думали, поэтому, когда я попросил верёвку, мне её дали практически сразу, с молчаливым осуждением во взглядах. Но когда я сказал, что, во-первых, вешаться не собираюсь, а во-вторых, мне нужен не жалкий обрывок, а хотя бы метров сто, на меня так косо посмотрели, что мне пришлось подробно объяснять, зачем мне так много, как выяснилось, довольно дефицитного продукта.

За пару часов из всех имевшихся в наличии верёвочных лестниц для меня сплели канат девяностометровой длины: больше просто не осталось материала. Я кое-как скрутил изделие в некое подобие бухты, а получившийся непрочный круг, состоящий из десятков витков верёвки, кое-как (из-за большого размера) спрятал под одежду - и отбыл обратно, в мир с каньоном.

Небо, кстати, там выглядело просто волшебно: желтоватое у горизонта, под углом к поверхности градусов в тридцать оно (непостижимым образом) плавно переходило в фиолетовое; а зенит был тёмно-синим, и казалось, что вот он, космос, прямо надо мной на расстоянии вытянутой руки; впечатление усиливали звёзды, блестящей пылью рассыпанные по внутренней поверхности этого перевёрнутого параболоида. А под ногами у меня был камень, которому небо (так я считал) придавало неповторимый серо-фиолетовый оттенок.

А ещё около каньона было нежарко - градусов пятнадцать-двадцать, не больше. Дул приятный ветерок... Но внизу, куда я собрался спуститься, наверняка было гораздо теплее, и ветре туда вряд ли долетал.

Я вытащил наружу все девяносто метров верёвки, крепко привязал один её конец к стойке портала (надеюсь, выдержит), потянул со всей силы - вроде бы нормально, перекинул более чем восьмидесятиметровый остаток через край пропасти и с непонятной дрожью в коленях подошёл туда сам. Посмотрел вниз, сжимая ладонями тростниковый канат пятисантиметровой толщины.

Стена каньона была отвесной, но отнюдь не гладкой: на ней повсюду были какие-то неровности, выпуклости, кое-где даже ступеньки. Значит, спускаться будет проще, чем казалось на первый взгляд.

Я поборол поднимавшийся внутри меня страх, покрепче схватил верёвку и шагнул через край, разворачиваясь лицом к стене...

Двигался я неравномерно: на руках преодолевал гладкие участки и отдыхал, упираясь ногами, на узких выступах. Мои немолодые мускулы ещё не до конца атрофировались, так что через двадцать минут я сидел на особенно широком уступе и глядел на свисающий вниз маленький остаток каната.

В десятке метров подо мной действительно переливались, не смешиваясь, вода и лава, причём между ними, судя по всему, не происходило теплообмена: вода не превращалась в пар, а лава не застывала. Мало того, эти две жидкости - прозрачная и светящаяся, - казалось, были одинаковой плотности: ни одна из них не уходила вниз, уступая место другой.