Михаил Михеев - Время молодых [litres]

Любой военный корабль при равных силовых установках – это набор компромиссов между скоростью, защитой, вооружением и габаритами, в которые все это необходимо втиснуть. И усилить что-либо можно, лишь ослабив что-нибудь другое. Хотите более мощное вооружение – пожалуйста. Но или сохраняйте массу корабля, снижая толщину брони, или заранее смиритесь с тем, что разгоняться ваш звездолет будет куда хуже конкурентов. Конечно, что-то можно изменить путем оптимизации конструкции, но революции это не произведет, и проектировщику останется лишь биться в клетке физических законов, стараясь впихнуть невпихуемое. И, естественно, экономя на чем только можно.

Одной из жертв этой экономии стали переборки. Нет, они никуда не делись, разумеется, но и смысла делать их из брони тоже не было. Для обеспечения пространственной жесткости хватало мощного каркаса, на остальном экономили. Сравнительно тонкие листы металла – высокопрочного, разумеется, но на сопротивление взрыву не рассчитанные в принципе. Сейчас их банально смело, и прежде, чем бушующий в недрах корабля локальный катаклизм успокоился, половина борта оказалась выжженной изнутри. За раз «Суворов» потерял около пятидесяти человек – больше, чем за всю войну. Взрыв почти докатился до рубки, но тут уж некоторый консерватизм уральских конструкторов и их привычка перестраховываться сработала в пользу корабля. Рубка, машинное отделение, центральный и резервный посты управления огнем и еще несколько ключевых для военного корабля зон, всего порядка двадцати процентов от его объема, были надежно защищены как извне, так и изнутри. Сейчас это позволило линкору остаться в строю, хотя, по большому счету, роли уже не играло – вторая космическая фаза сражения за Новый Амстердам закончилась.

Ирина Николаева вторую неделю чувствовала себя немного пришибленной, и причиной тому было обретенное внезапно понимание, что «пыльным мешком по голове» – отнюдь не дурацкая метафора, а состояние души. В частности, когда выясняется, что слова адмирала, которые она сочла дурацкой шуткой, на самом деле вполне реальный приказ. И что уклониться от него ей не получится – как-никак, она сотрудник аналитического центра при силах планетарной обороны, а значит, находится на службе. До сих пор Ирина считала, что лейтенантские погоны на парадной форме, которую она ни разу даже не надевала, это так, ничего не значащий атрибут. И вдруг раз – и извольте выполнять приказы командования, да еще и в бой идти!

Нет, имелись в получившемся «нежданчике» и светлые стороны. К примеру, Ирина вдруг резко, за неделю, скакнула в табеле о рангах на два звания. Первый раз – в качестве поощрения за план операции, а второй… Ну, подчиняться лейтенанту для людей в разы старше и опытнее, пребывающих, вдобавок, в больших званиях как-то обидно. Другое дело, капитан-лейтенанту, пускай звание и временное, присвоенное по случаю войны и особых обстоятельств. Разница вроде бы невелика, но звучит-то звание совсем иначе!

Кроме того, Ирина пискнуть не успела, как оказалась вместо аналитического центра в рядах славного космофлота. Правда, здесь она ничего против не имела. Все же, в силу молодости, не наигралась в несгибаемую героиню. К тому же после всех перетурбаций, жалованье разом поднялось втрое. Для девушки из небогатой семьи последнее было немаловажно. Ну и еще один момент, важность которого поймет только женщина – черный с золотом парадный мундир военно-космического флота ей очень шел. Во всяком случае, куда больше, чем непонятно по каким лекалам скроенная форма сотрудницы аналитического центра.

Да-да, именно так. Когда Ирина, надев его, подошла к зеркалу, то не удержалась от того, чтобы как девчонка крутануться на одной ноге, рассматривая себя со всех сторон. Получившийся вихрь со взлетевшими, будто черная корона, волосами, окружившими на миг голову полупрозрачным нимбом, ничего не имел общего с прежней Ириной Николаевой. Младший научный сотрудник куда-то исчез, спрятался, и вместо него из зеркала смотрела совсем другая женщина. Какая именно, хозяйка изображения пока не знала, но получившийся результат ей определенно нравился.

Кстати, вишенкой на торте было то, что она увидела на следующий день, встретившись с товарищами по несчастью. Если Всеволод и Константин практически не изменились – как были мальчишками, так и остались, и переодевание из костюмов в мундиры ничего принципиально не изменило, то с Евгенией все вышло с точностью до наоборот. В их коллективе она выделялась, причем в лучшую сторону, но когда вместо аналитического центра с его достаточно вольными нравами оказалась зажата рамками дисциплины и сменила немного вульгарное, но выделяющее ее в толпе платье на форму, то разом стала обычной, серенькой мышкой. И последнее Евгению невероятно злило, поскольку она была далеко не дура и прекрасно видела как случившуюся с Ириной метаморфозу, так и собственный обратный процесс. А главное, она оказалась в подчинении у ни с того, ни с сего взлетевшей на гребне волны коллеги, и это ей, девушке с немалыми амбициями, тоже не добавляло радости.