Ольга Крамер - Наперекор судьбе [litres]

– Одна разработка «Бункера». Не бойся, она уже протестирована.

– На ком? – машинально спросил пилот, безучастно наблюдая за тем, как одному за другим сталкер вкалывает абсолютно непонятный препарат.

– На Штанге, – пожал плечами Марио, а затем пояснил: – Прозвище такое у мужика было – Штанга.

– И как? – не унимался пилот.

– Умер, – голосом, полным сострадания, не оборачиваясь, ответил Марио.

– Значит, эта штука опасна, а ты вколол ее тут всем! Ты что, под приходом?! – Женя рванул на парня, но тот, сидя на корточках рядом с Кикониным, поднял руку вверх. Увидев этот жест, пилот резко остановился, словно влетел в невидимую стену. Рефлексы.

– Умер он, потому что с пулей в височной области долго вообще не живут. А разработка эта помогла ему. Ничего опасного, альфа– и бета-андреномиметики, только на основе сердцевин некоторых артефактов.

– А по-русски?

– Адреналин, – пояснил Марио и, отбросив пустой шприц в сторону, тяжело поднялся. – Минут через десять очухаются.

Задержав взгляд на Висте, затем на Киконине, он снова с хитрым прищуром посмотрел на девушку и, подтащив к офицеру, закинул ее руки и ноги на бойца, создав весьма компрометирующую композицию. Довольно крякнув и оценив результат своих стараний, он вытащил коммуникатор и сделал несколько фотографий.

– Будешь выпендриваться, буду тебе их показывать, – сказал с превосходством Марио сопящей и не подозревающей о подвохе хакерше. – Я за стволами, а ты присмотри за сонным царством.

Первой из мира Морфея вернулась Василиса – она зевнула, с типично женским мурлыкающим звуком потянулась и села, глупо хлопая глазами. Рядом с ней зашевелилась хакерша. В реальность она возвращалась неохотно, но как только заметила под собой капитана, руки которого лежали на ее пятой точке, дернулась, резко села и влепила вторую за последние несколько часов затрещину по многострадальному лицу капитана. У него еще не прошел синяк под глазом после драки с Марио, продолжая наливаться фиолетовым цветом.

– Какого хрена?!

Вернувшийся из мира грез совершенно неожиданным и варварским путем, выругался офицер, рефлекторно схватившись за щеку. Еще плохо соображавший после сна, он уселся по-турецки и поднял голову, встретившись с гневным взглядом Висты.

– Ты что, сдурела совсем? Нельзя просто так бить людей, Виста! Нельзя! Это дурной тон!

– Прости, – она выставила перед собой руки. – Я… – она запнулась, изменилась в лице. – А что вообще произошло?

– Попали под действие сильного наркотика, – объяснил вернувшийся с чужими вещами Марио.

– Опиум, – догадался капитан. – Это было поле снотворного мака.

– Или какой-то подобной хрени. Вообще, его получают из высушенного млечного молока, которое добывают из недозрелых коробочек… Но это процесс, требующий специальных условий и определенных плодов. Так что я не понимаю, почему всю группу вырубило.

– Зато понятно, почему не вырубило тебя. Ты же у нас специалист широкого профиля в этих вопросах, имеешь большой стаж.

– Виста! – прикрикнул капитан. – Потом будете отношения выяснять. Давайте решать, что делать дальше.

– Тут до «Баррикадной» – рукой подать, – недовольно прошипела в ответ девушка. – Предлагаю дойти и, наконец, всем несколько часов отдохнуть, поспать и пожрать. Один черт, под землей время суток не имеет значения.

В ответ тишина. Ни предложить, ни возразить было нечего. Несмотря на то, что умом группа понимала, что время не на их стороне, каждый валился с ног и мечтал хотя бы о нескольких часах полноценного отдыха.

– Тогда вперед, – сделала приглашающий жест проводнику хакерша. – И с песней.

На улице стало заметно прохладней, подул ветер, нагоняя тучи. Наконец спала изнуряющая жара, уступая место свежему, осеннему воздуху. И дышаться и идти стало легче, только засыхающая грязь и кровь стягивали кожу, но все это мелочи. Группа шла по разбитому тротуару Кудринской улицы в абсолютном молчании. Ни у кого из напарников не было сил на пустую болтовню. Примечая странные аномалии, которые ни разу не встречались на его пути, Фролов искренне хотел поинтересоваться у Киконина об их природе и свойствах, но ловил себя на том, что у него нет сил ворочать языком. Да и Виктор не горел желанием передавать свои знания. В голове соперничало только две мысли – как найти в себе силы дойти до ночлега, и как не дать Василисе, чьи ноги заплетались, упасть. Они передвигались без особых препятствий и вскоре вышли на Баррикадную улицу. Наконец Фролов смог рассмотреть одну из Сталинских высоток, но не сразу признал в ней одно из величественных строений прошлого века. Все дело в том, что бывшее бомбоубежище под высоткой затапливала канализация, но когда город был жилым, то в подвале стояли помпы, откачивающие воду. Первые несколько месяцев подвалами здания еще занимались военные, пытаясь сохранить культурное наследие столицы России, только быстро забили на это дело. В итоге, в затопленном подвале охотно поселился грибок и аномалии, быстро разрушившие фундамент здания. В итоге, дом на Кудринской площади больше, чем на половину, разрушился. А ведь около десяти лет назад дом считался элитной недвижимостью и цена за квартиру могла достигать девяноста миллионов. Сейчас его величие человеку, который никогда не был в Москве, трудно даже представить. Фотографии всего масштаба и красоты не передадут, да и по киноленте «Москва слезам не верит», в которой герои заезжают в квартиру данной высотки, трудно осознать всю ту грандиозность и великолепие.