Дмитрий Григоренко - Сегодня никто не умрет [litres]

Раньше меня радовал факт, подмеченный полковником с умным лицом хорька, что расследование проводилось не в полном объёме, не выплескивалось из обнесенной серыми плитами части, не шли вонючие волны по всему военному округу. Я размышлял так: часть входит в состав международных подразделений, и поэтому «наши» стараются не поднимать шум. Позорить самих себя они стали бы только в крайних случаях: например, если информацию слили доброжелательные соседи.

По моему изложению истории выходило, что Крыса – дезертир: он пропал и находился на запретной территории больше трех дней. Я – успел: шесть дней по справке и еще один сверху – вроде тоже беглец, но вроде и прикрыт по липовой болячке от медицинского пункта.

Такие происшествия случались постоянно.

Но мои надежды, как зеркало, разбили на мелкие осколки об асфальт и еще потоптались по ним берцами. Мои спокойствие и напущенная самоуверенность, благодаря которой я до сих пор не свихнулся, испарились, как туман под лучами солнца.

«Убийство прикрывать не будут. Не того я уровня. В контрабанде не участвовал, личных связей в виде родственников-прокуроров не имею. А тут три убийства, три трупа.

Двадцать? Десять? Да без разницы, сколько лет. Много. Даже три года в тюрьме – это очень много».

От быстрого хождения по маленькому помещению закружилась голова. Я решил прилечь. Ребра заныли, настойчиво напоминая, что они еще не восстановились после четких ударов урки. Лечение переломов очень простое – тугое бинтование грудной клетки и покой. Покой мне не снился, только Болото: в кошмарном бреду, кровохлеб отрывал мне голову, или Чес, с перерезанным горлом, вгонял нож мне в сердце.

Лечатся такие психологические заскоки тоже легко – водкой.

Хороший метод лечения, но мне не давали водки. Не входила она в рацион солдатика под следствием. Да и без следствия тоже.

Скрипнули пружины. Я чуть ли не впервые подумал: «Может, не зря подкинули веревку. – И сам же усмехнулся: – Нет, этот путь не для меня. Судьба неисповедима. На Болоте много раз возникали тупиковые ситуации, из которых не было выхода. По крайней мере, так казалось. Лишь терпение и работа головой приносила вкусные плоды.

Что там Чес сказал перед смертью? Меня бы на зону… Сбывается проклятье урки со стажем».

Я засмеялся – сначала тихо, а потом захохотал так, что спугнул птичек за окном. Они, недовольно чирикая, сорвались с крыши и полетели искать другое место. Подальше от сумасшедшего человека.

Повернулся, громко клацнув, ключ в замке.

Стол, вернее, легкая пародия на него, стоял напротив кровати, под стеной у двери. Залетевшие в камеру два бойца сразу заняли все свободное пространство – короткостриженые, с наглыми мордами. Два «деда».

– Ну чего, Пробирка, ты тут царьком устроился? – задал риторический вопрос боец среднего роста. Тот, что повыше, с родимым пятном на щеке, аккуратно прикрыл дверь и заорал:

– Встать, сука, когда я зашел!

Я видел их часто в курилке. Неразлучная парочка. Лысый и Пятно. Одни из тех немногих, что любят выступать по беспределу.

Я медленно поднялся. Даже Пятно оказался ниже меня. Мне совсем не хотелось лезть на рожон, но я понимал: или меня просто поколотят, или я попытаюсь дать отпор.

– Что, полкан вонючий прислал, вы и рады стараться? – спросил я наугад – и попал в десяточку.

– Да, гаденыш. Крысу чуть не завалил, так стал крутым? – Лысый стоял на месте, а вот Пятно забрел ему за спину. «Пора!» – решился я.

Помогло мне то, что я сам себя накрутил перед их визитом. Мозг помнил, как больно, когда бьешь сам, разбивая костяшки, и когда бьют тебя. Он сопротивлялся, намекал, что лучше договориться, выпросить…

Но я вспомнил Чеса. На одну секунду – и мне этого хватило.

Лысый успел вскинуть руку, прикрываясь от моего прямого удара, но мой крюк левой прошел, даже влетел, со свистом, смачно впечатываясь в скулу «деда». Он отлетел назад, сбивая своего дружбана.

Я заорал:

– Меня зовут Кузьма!

Подлетел к телам на полу – и тут совершил ошибку. Надо было прыгнуть на ногу Лысого или просто зарядить с носка в живот, стараясь расплющить селезенку. Я же нагнулся, продолжая молотить бойца руками. Попал еще раз в голову, пару раз по его предплечьям. И сам охнул от боли – то, что я не сделал, получилось у Лысого: он оттолкнул меня, жесткая подошва его берца впечаталась мне в живот, и я врезался в стол. Острый угол оцарапал мне спину, и тут же Пятно накинулся сверху.

Я стал падать на пол. Мысль о том, что если я сейчас упаду или повернусь спиной, то стану инвалидом, придала мне злости. Не знаю, может, помогли и мои тренировки в карцере, которые не дали закиснуть за последние недели… Я, словно пружина, резко выпрямился и заехал Лысому, который подскочил ко мне. Теснота помещения играла мне на руку. Лысый, лидер в паре «дедов», старался бить первым и плевать хотел, что, по сути, мешает своему другану.