Михаил Михеев - Т-34 [litres]

Еще все было в порядке с бензином и смазкой – теперь от восторга верещали механики. А вот прочие склады оказались практически пусты. Как рассказал один из пленных (всего-то пара ударов сапогом по почкам – и поплыл орел), их и впрямь планировали перебазировать через сутки-двое, поэтому в боевых вылетах они выскребали остатки того, что завезли, когда заняли аэродром. Хорошо еще, что боеприпасов советского образца здесь в начале войны тоже практически не имелось. Построили-то его только-только, до начала пара эскадрилий истребителей и разместились, а они успели взлететь. Погибли в бою или перебрались куда-то – о том немцы не ведали. Да и неважно это, в общем-то, было. Главное, трофейных боеприпасов фрицам не досталось, а то их рукастые механики живо сообразили бы, как применить трофейные бомбы против советских же войск.

И вот в этом месте начался конкретный «завис», потому что победители оказались перед самой страшной дилеммой завоевателя: добычу утащить не получится, а бросить жалко. И если пушки, снаряды и горючее еще как-то можно было вывезти, то что делать с самолетами? Новенькими, совершенно исправными, ухоженными?

Сергею они, кстати, понравились. Было в этих допотопных чудищах с архаичного вида моторами нечто привлекательное, намекающее на подвиги первых летчиков, покоривших воздушный океан. То, что утрачено на самолетах реактивных. Здесь «летчик» звучало гордо, а всего через полсотни лет это слово будет означать лишь профессию. Воздушного извозчика, того же водителя маршрутки, разве что воздушной. Он даже залез внутрь, посидел в удивительно удобном для такой архаики кресле, удивленно посмотрел на панель приборов. Честное слово, на ином современном автомобиле оно посложнее будет. Интересно, а удастся ли ему научиться на таких летать?

– Что, старшой, нравится? – в кабину протиснулся Громов, без особого пиетета осмотрел ее и махнул рукой. Ничего интересного, мол.

– Ага. У нас в парке стоял когда-то самолет. Старый-старый, – Хромов не подумал даже, как история из его времени состыкуется с местными реалиями, но собеседник, похоже, воспринял ее, как должное. – Потом мальчишка залез на крыло, грохнулся и руку сломал. Самолет и убрали.

– Бывает…

– А вот церковь рядом стояла, с колокольни кто только по пьяни не наворачивался, но почему-то не снесли.

Громов шутку понял, но не принял, лишь вздохнул:

– Нельзя, старшой, без веры жить. Никак нельзя. Особенно на войне.

Вздохнул и полез наружу. Сергей, подумав, последовал за ним, тем более, возле самолетов уже вовсю кипели страсти – народ решал, что делать. Так что, прихватив висящую здесь же, на спинке кресла, отличной выделки кожаную куртку с погонами гауптмана [15] Капитан. , он выбрался на взлетную полосу, щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание, и предложил идею, которая только-только пришла ему в голову.

Откровенно говоря, в первый момент даже ему самому она показалась бредовой, но, как ни странно, ее не отбросили сразу, а принялись активно обсасывать. В самом-то деле, на один самолет еще найдутся свои летчики. Точнее, один летчик, способный управиться с незнакомой машиной. Бортстрелок, может, сумел бы поднять отечественный аэроплан, в конце концов, чему-то его учили. Не по штатному расписанию, а сами пилоты, на всякий случай. Однако управиться с совершенно незнакомой, построенной по чужим, пусть и классическим лекалам, техникой… Извините, не по его квалификации задача.

Однако же прибившиеся к ним, точнее, подобранные по дороге члены экипажа бомбардировщика – не единственные здесь, кто умеет летать. Вон их, умеющих, целая куча. Сидят в пустом ангаре и кашлянуть боятся. Так почему бы не приспособить изрядно деморализованных фрицев к работе? Банально посадить рядом кого-нибудь, хоть чуть-чуть понимающего в летном деле (а такие есть, ОСОВИАХИМ и впрямь проводил серьезную работу, да и желающих стать военлетами перед войной хватало, и потому основы кое-кто знал), дать ему в руки пистолет, и пусть фрицы рулят прямиком на советскую территорию. Авось долетят. И засунуть в самолеты раненых, так у них шансов будет всяко больше, чем мотаясь по вражеским тылам.

Решение приняли быстро – все сознавали, что бывают ситуации, когда промедление хуже предательства. Конечно, это может оказаться ошибкой, но приходилось рисковать. Возможность отправить тяжелораненых в нормальный госпиталь дорогого стоила, а потому, немного посовещавшись, решили начать с немцами диалог. Получится – хорошо, нет – они ничего не теряют.