Вадим Проскурин: Путь феникса

Нет времени думать! Когда беда протягивает свою красную руку прямо к дверному пологу, некоторыми правилами можно пренебречь. Серый Суслик отвязал лошадь, взлетел в седло и направил свой путь к балагану.

Не успел он преодолеть и половины пути, как дорогу ему преградил полубосс по имени Барсук.

— Стой! — рявкнул он. — Слезай с лошади!

Серый Суслик покорно слез с лошади. Он открыл рот, но не произнес ни слова, потому что тяжелый кулак Барсука ударил его в живот, в ту самую точку, где сходятся линии жизненной силы, ответственные за сердцебиение, дыхание и пищеварение. Серый Суслик громко выдохнул, согнулся и осел наземь. Перед этим Барсук успел отвесить ему пощечину, но не очень сильную — Серый Суслик заранее отвернул голову и удар пришелся вскользь. К счастью, Барсук не заметил, что разведчик пытался увернуться от удара, а то добавил бы еще.

Некоторое время Серый Суслик лежал на правом боку, подтянув колени к животу и безуспешно пытаясь вдохнуть. Наконец, это ему удалось. А в следующую секунду в его грудь уперлась огромная ступня Барсука.

Повинуясь жесту полубосса, Серый Суслик перевернулся на спину. Барсук наступил на грудь сильнее и внушительно произнес:

— По загону на лошади не ездят.

— Я принес важную весть, — сказал Серый Суслик.

И взвизгнул, когда получил удар ногой в левую скулу. Не очень сильный удар, не столько болезненный, сколько обидный.

— Баранам слова не давали, — сказал Барсук. И добавил: — На колени и рубаху сымай.

Серый Суслик встал на колени и снял рубаху, сильно пропотевшую после долгой дороги. Барсук распоясался, сложил пояс пополам и с размаху стегнул Серого Суслика по голой спине.

— Понял? — спросил полубосс.

— Понял, — ответил Серый Суслик.

Второй удар.

— Что ты понял?

— Что баранам слова не давали.

Третий удар.

Всего Серый Суслик насчитал девятнадцать ударов. Барсук удары не считал, он считал так: раз, раз-раз, много. А вот рука у него тяжелая. Хорошо, что в этот раз не в полную силу бил, растерялся, надо полагать, от такого необычного нарушения правил. Но о причинах преступления так и не спросил, блюдет правила наказания, сучий потрох.

Когда Барсук закончил экзекуцию, солнце почти село.

Местный пастух встретил путников не у края первого поля, как положено, а почти у околицы балагана. Выглядел пастух растрепанным и немного не в себе — не иначе, накурился только что. Или, может, запретное вкушал? Надо будет понюхать за ужином, не разит ли от хозяина спиртным перегаром.

Подойдя к гостям, пастух даже не поклонился.

— Приветствую вас, добрые сэры! — воскликнул он, улыбнувшись до ушей. — Какой демон вас сюда загнал, хотелось бы знать?

Сэр Хайрам хихикнул, сэр Шон кашлянул. Питер удивленно приподнял брови, провел рукой по лбу — так и есть, обруч сполз, волосы растрепались. Ни слова не говоря, Питер привел прическу в богоугодный вид. Пастух разглядел татуировку, рухнул на колени, как подрубленный, и трижды склонился, касаясь носом земли. Затем распрямился и сказал:

— Приношу извинения, святой отец, что не признал вас сразу. Также приношу извинения, что осквернил уста, помянув нечистого духа.

— Какие извинения приносишь? — уточнил Питер.

— Смиренные, — ответил пастух. — Оба раза смиренные, само собой разумеется.

— Так-то лучше, — констатировал Питер. Многозначительно помолчал и спросил: — Почему встречаешь не где положено?

Пастух развел руками и смущенно улыбнулся.

— Ну? — спросил Питер.

— Не могу дать вразумительного ответа, — сказал пастух. — Виноват. Искренне прошу принять смиренные извинения, святой отец.

— Не многовато ли извинений? — спросил Питер, не меняя бесстрастно-брезгливого выражения лица. — Может, ты и четвертые извинения принесешь?

— Никак нет, — ответил пастух. — Не придется, ибо не посмею оскорбить ваше преосвященство столь вопиющим пренебрежением. Даже помыслить не могу…

— А ты не орк часом? — перебил его Питер. — Раз помыслить не можешь? Ибо не дал Иегова оркам дара мышления в полной мере…

— Но дал лишь на четверть, — поддакнул Шон.

Питер повернул голову и смерил рыцаря тяжелым взглядом. Шон заткнулся.

Пастух тем временем начал неловко раздеваться, не вставая с колен. Запутался в рукавах, сильно потянул рубаху, она треснула. Хайрам снова хихикнул. Питер решил не делать ему замечания — он не мифическое животное жираф, чтобы вертеть головой из стороны в сторону.