Вадим Проскурин - Путь феникса

— Ну все, ты меня утомил, — сказал Питер. — Пшел вон. И ты тоже, скотина, пшел вон.

Серый Суслик поспешно выполнил приказ. Покидая балаган, он думал о том, что когда жрец говорил, что три воина ничего не сделают против сотни эльфов, в его глазах читалась ирония. Его взгляд как бы говорил, что будь в том нужда, он лично отправит в черное посмертие не сотню, а целую тысячу беложопых тварей, сил хватит. А он непохож на сумасшедшего…

Они вошли в залу, предназначенную для пастушьих развлечений. Здесь было бедненько, но чисто, Питер ожидал худшего. Не иначе, ковры только что почистили.

У дальней стены толпились самки, при виде господ они вскочили и построились в шеренгу. Питер с удивлением обнаружил, что одна самка держат в руках гусли, другая — барабан, третья — дудку, и еще две самки — какие-то трещотки.

— О, музыка! — воскликнул Хайрам. — А танцы будут?

Одна самка вышла из строя и поклонилась.

— Как будет угодно добрым господам, — сказала она.

— Так и будет угодно, — сказал Питер, садясь на подушки. — Танцуй, ведьма!

— Кто танцуй? — переспросил Шон.

— Не бери в голову, — отмахнулся Питер. — Это из древних мифов. Я просто привык с учеными общаться, они такие шутки хорошо понимают.

Тем временем телки, неспособные к музыке, уселись у стены в ряд, другие телки заиграли на своих инструментах, а телка-танцовщица вышла вперед и поклонилась. Питер взял со столика трубку и стал набивать ее гашишом. Шон последовал его примеру.

— Ой! — сказал вдруг Хайрам. И пояснил, когда Питер требоательно посмотрел на него: — Ковры мокрые.

Питер отложил трубку, опустил руку и убедился, что ковры, действительно, мокрые.

— Стадо дебилов, — констатировал он. И тут же пояснил для рыцарей: — Дураков, я имею в виду.

— Может, пастуха того… наказать? — предложил Шон. — Не ждать беложопых, а самим наказать?

Питер немного подумал и сказал:

— Не хочу портить вечер. Чего стоишь, телка? Пляши давай!

Телки-музыкантши заиграли, телка-танцовщица стала танцевать. Питер набил трубку и закурил. Хорошо… Хороший у тебя план, сэр Роджер, хотя в остальном ты — ходячая мерзомть и презренное чмо. Надо распорядиться, чтобы плана тоже отсыпали. Но не сейчас, попозже.

Самка танцевала. Поначалу она двигалась неловко и скованно, но это быстро прошло. Через минуту Питер понял, что если замазать ей жабьи татуировки на морде и одеть не в холстяную накидку, а в нормальную балетную юбочку, она бы неплохо смотрелась на сцене столичного Большого театра. Не примадонна, конечно, но талант несомненный. И гибкая какая…

— Раздевайся давай! — крикнул Шон. — Сколько можно ногами сучить?

Питер посмотрел на Шона с неудовольствием. Эти рыцари — неплохие ребята, но культура — не самая сильная их черта. Их дело — война, а балет и другие искусства им неведомы. Они неспособны оценить изящество поз и движений, а когда танцовщица исполняет сложную фигуру, они восхищаются не балетным мастерством телки, а тем, что у нее накидка задралась. Вот и сейчас хорошо видно, как взгляд Шона прыгает по маршруту грудь-задница-ноги и обратно. Сидит, попыхивает трубкой и пялится, разве что слюни не пускает. А укоризненный взгляд дьякона даже не заметил.

Хайрам завизжал и зааплодировал. Питер перевел взгляд на танцовщицу и увидел, что она освободилась, наконец, от накидки, и теперь танцевала обнаженная. От мимолетной скованности не осталось и следа, ноги танцовщицы то и дело взлетали выше головы, вот она откинулась назад, встала на мостик, кувырком поднялась, закружилась волчком… Какая же она гибкая и ловкая!

— Я знаю, как ей вдувать надо, — сказал Шон.

— Ты будешь последним, — сказал ему Питер.

— Почему это последним? — возмутился Шон. — Будет справедливо, если мы с Хайрамом разыграем очередь, так ведь, Хайрам?

— Ты не умеешь себя вести, — заявил Питер. — Все время вякаешь с места, смотреть мешаешь. Считай, что это наказание.

— Благодарю за науку, святой отец, — пробурчал Шон и заткнулся.

Самка продолжала танцевать. Было видно, что она уже сильно устала, но она не прекращала танец. Боится, наверное, что накажут. Нет, это профанация какая-то, движется, как больной тушканчик, пора заканчивать.

Питер хлопнул в ладоши и сказал:

— Достаточно! Иди сюда, телка, ты прекрасно станцевала и будешь за это вознаграждена. Выпей воды для начала.

Телка пила долго и жадно. Ее грудь вздымалась, кожа лоснилась от пота, но это был не застарелый пот, липкий и вонючий, а свежий пот, не отвращающий, а наоборот, возбуждающий похоть. Но обтереться ей все-таки нужно.