Михаил Кисличкин - Озерный лорд [СИ]

Вслед за заклятьями рассечения я послал к противнику штук семь больших файерболов, изрядно добавивших мне отката. Тем временем, минометчики сделали еще несколько выстрелов, словно стараясь перекрыть все нормативы по скорострельности. Захлебываясь, загрохотал очередями ХМ-312, отправляя в лагерь хродлигов тяжелые пули, ему вторил пулемет Никонова. Открыла огонь из винтовки спрятавшаяся в башенке Надя. Вскоре стреляли все кто мог, ночь раскрасилась вспышками огня, светом от летящих файерболов и трассерами пуль. Кто-то из бойцов Хей дважды отработал по «викингам» из реактивного гранатомета, вскрыв ящик с «лучами» и добавив ночи огня.

А затем на сцену вышла японка. Стоя рядом со мной в полный рост и подсвеченная своим посохом, Хей представляла собой легкую цель. Если не знать, конечно, что я прикрываю ее щитом. Блин, Петрович, упертый хрен — если бы он не лез вперед, а был рядом, то я бы его тоже прикрыл. Но старому партизану разве что докажешь…он вечно делает так, как сам хочет.

Как воюет лесная магичка, я увидел впервые. И зрелище того стоило. Побледневшая, она вскинула вверх свой посох двумя руками и закричала, перекрывая шум боя.

«Кружево игл»!

С вершины посоха сорвалось зеленоватое сияние и оббежало несколько ближайших к Терминалу елей и сосен, срывая с них все иглы подчистую и оставляя ветви абсолютно голыми. Закружившись в вихре, иголки устремились к вражескому лагерю, поднялись над ним, а затем устремились вниз, продолжая кружиться в смертоносном танце. Выглядели они при этом не как еловые иголочки, а казались крупнее и тверже, словно швейные иглы. Впрочем, может быть мне это и показалось. В полном теней зеленоватом сиянии трудно разобрать точные очертания предметов.

«Кровавая трава»!

В это раз посох японки коснулся земли, а кусты и трава около вражеского лагеря окрасились ярко красным сиянием.

«Рассекающие листья»!

Павшую листву вокруг Хей словно сдуло ветром. И да, она тоже устремилась к Хродлигам вслед за еловыми иголками. Думаю, не с самыми мирными целями.

«Проклятье леса»! — направленный навершием к врагу посох Хей в последний раз полыхнул красно-синим, словно мигалка ДПС, и девушка осела на землю. Ее уже не держали ноги, японка отдала колдовству все свои силы.

«Ну что же, раз пошла такая пьянка…», — я опрокинул в себя флягу с живой водой и высосал половину. А затем снял с себя и Хей щиты и, вкладывая в заклятье остатки энергии, еще раз проехался по вражескому лагерю магической шрапнелью и файерболами, не обращая внимания на головокружение и боль от отката. А потом, унимая дрожь, тоже присел на землю, недалеко от боевой подруги.

У хродлигов в лагере что-то горело и нехорошо светилось то мертвенно-зеленым, то призрачно-белым, то кроваво-красным. Там метались какие-то вихри и раздавалось глухое шипение. Туда продолжали падать мины, по нему стреляли из пулеметов, винтовок и автоматов. Но, посмотрев на карту в своем смартфоне, который я дрожащей рукой вытащил из кармана, я понял, что все кончено. Последняя вражеская красная отметка погасла на моих глазах.

Место, где располагался лагерь хродлигов, мы смогли как следует осмотреть лишь ближе к полудню. До этого хватало других забот.

Последний бой к моему удивлению обошелся без убитых и раненых, хотя магически выложиться пришлось каждому магу в нашем сводном отряде. Досталось и мне, и японке, и Петровичу. И если мы с Хей отделались по большому счету лишь крайней усталостью, слабостью и головной болью, то Петровичу досталось основательно. Когда я его увидел после боя, то серо-землистое лицо отставного майора, с резкими морщинами и ввалившимися щеками, живо напомнило мне мумию Тутанхамона в саркофаге. Да и общий вид был так себе… Кощей резко похудел, камуфляжный комбинезон, приходившийся ему до начала схватки по размеру, теперь болтался на плечах как на вешалке, под грязными ногтями запеклась кровь. Эту же кровь ему помогала стирать чистым платочком с лица Катя, последняя из новобранцев-лесников, появившихся в то время, когда я еще командовал всем кланом. Девушка, аккуратно смочив платок живой водой, теперь промывала им раны Петровича. У ног сидящего на бревне Кощея спал притомившийся ящер, рядом валялись снятые каска и бронежилет, сзади его легонько поддерживал за плечи Иван.

— Поди, хреново выгляжу, студент? — изобразив уголками губ какую-то гримасу, спросил меня бывший майор.