Айзек Азимов - Лаки Старр и спутники Юпитера [litres с оптимизированной обложкой]

– Да, – ответил Счастливчик.

На следующий день к ним подошел Пеннер.

– Здравствуйте. Мы почти закончили. – Он широко развел руки, указывая на долину Ио, заполненную различным оборудованием. – Скоро улетим и большую часть этого оставим.

– Неужели? – удивился Верзила.

– Конечно. На спутнике ничто не может его повредить, стихий здесь нет. Все покрыто защитной оболочкой от аммиака в атмосфере и сохранится до появления второй экспедиции. – Неожиданно он понизил голос: – Есть ли кто-нибудь еще на вашей частной волне, джентльмены?

– Как будто нет.

– Не хотите ли пройтись? – Он пошел по долине к невысоким холмам поблизости, Старр и Верзила за ним.

Пеннер сказал:

– Должен просить у вас прощения за недружеское отношение на корабле.

– Мы не обижаемся, – заверил его Дэвид.

– Понимаете, я хотел сам провести расследование и подумал, что лучше мне не считаться вашим другом. Я был уверен, что, если присмотрюсь внимательно, обязательно кто-то себя выдаст, поведет себя не по-человечески. Понимаете, о чем я? Боюсь, я потерпел неудачу.

Они достигли вершины первого холма, и Пеннер оглянулся. Он с интересом сказал:

– Посмотрите на собаку. Она привыкла к слабому тяготению.

Мэтт многому научился за прошедшие дни. Тело его выгибалось и распрямлялось, когда он передвигался низкими двадцатифутовыми прыжками. Казалось, он прыгает из чистого удовольствия.

Пеннер переключил радио на волну Норрича и позвал:

– Эй, Мэтт, парень, сюда, Мэтт.

И свистнул.

Собака, конечно, услышала и высоко подпрыгнула. Счастливчик тоже переключил волну и услышал возбужденный лай.

Пеннер помахал руками, и собака побежала к ним, потом остановилась и оглянулась на хозяина. Тот двигался медленнее.

Пошли дальше. Старр сказал:

– Сирианский робот, внешне похожий на человека, очень тонкой работы. Поверхностные наблюдения ничего не дадут.

– Мои наблюдения не были поверхностными, – возразил Пеннер.

В голосе Дэвида звучала горечь:

– Мне начинает казаться, что наблюдения любого человека, кроме опытного роботехника, будут поверхностными.

Они миновали сугроб снегообразного материала, блестевшего в свете Юпитера, и Верзила с удивлением посмотрел на него.

– Тает при взгляде, – сказал он. Взял немного в перчатку, и снег растаял, как масло на печи.

Верзила оглянулся и увидел глубокие следы.

Дэвид сказал:

– Это не снег, а замерзший аммиак. Он тает при температуре на восемьдесят градусов ниже, чем лед, и на него действует тепло костюмов.

Верзила прыгнул в сугроб, проделывая большие отверстия, и закричал:

– Это забавно!

Старр окликнул:

– Проверь нагреватель, пока играешь в снегу.

– Он включен, – отозвался Верзила и длинными прыжками побежал по склону, а потом прыгнул прямо в сугроб. Он двигался, как ныряльщик в замедленной съемке, коснулся замерзшего аммиака и исчез на мгновение. Потом вскочил.

– Будто ныряешь в облако, Счастливчик. Ты слышишь меня? Попробуй. Лучше, чем на лыжах по песку Луны.

– Позже, Верзила, – ответил Дэвид. И повернулся к Пеннеру: – Например, пытались ли вы как-то проверить всех людей?

Краем глаза он видел, как Верзила снова прыгнул в сугроб. Когда он спустя несколько секунд не появился, Старр повернулся туда. Еще мгновение, и он беспокойно позвал:

– Верзила!

Потом еще громче и беспокойней:

– Верзила!

И побежал.

Послышался слабый прерывающийся голос Верзилы:

– Дыхание… перехватило… ударился о скалу… тут внизу река…

– Держись. Я иду к тебе. – Старр и Пеннер длинными прыжками пожирали пространство.

Счастливчик, конечно, понял, что случилось. Поверхностная температура Ио близка к точке замерзания аммиака. Под аммиачными сугробами существуют целые реки из аммиака, этого дурно пахнущего удушливого газа, которого много в атмосферах внешних планет и их спутников.

Верзила закашлялся.

– Разорвал шланг… подачи воздуха… попал аммиак… задыхаюсь…

Старр добрался до отверстия, оставленного телом Верзилы, и посмотрел вниз. Хорошо видна была аммиачная река, она медленно текла по острым камням. Должно быть, один из этих острых краев и повредил шланг Верзилы.

– Где ты, Верзила?

И хоть Верзила слабо ответил: «Здесь», – его нигде не было видно.

Дэвид бесстрашно прыгнул в реку, медленно опускаясь при низкой силе тяжести Ио. Его сердила эта медлительность падения, сердил детский энтузиазм Верзилы, охвативший его так неожиданно. Но больше всего он сердился на себя за то, что вовремя не остановил товарища.