Игорь Николаев - Железный ветер. Путь войны. Там, где горит земля [сборник litres]

Гулко, но по-своему мелодично прогудел встречный поезд, по окнам хлестнула желтая полоса его фар, в их свете Таланов увидел, что равнина уступила место густому лесу – начиналась пригородная зона насаждений. Еще немного, и он дома.

– Да, но как красочно и убедительно он описал это «лишнее»! В таком страшном мире не хочется жить, однако про него очень интересно читать, настолько все продумано. Например, Терентьев описал повсеместное и очень раннее развитие рельсового транспорта, который позволил перевозить гораздо больше грузов, а это, в свою очередь, сделало Мировую очень интенсивной и страшно кровопролитной.

– И, конечно же, она велась в основном на суше, – подхватил Виктор.

Но Марк не почувствовал нескрываемого сарказма и подхватил мысль:

– Да-да, на суше! Конечно, морские баталии также прописаны. Но их мало и флотоводцы очень нерешительные. Никакого размаха, почти все сражения ограничены Северным морем.

– Мне не нравится, – решительно высказался Виктор, – этот мир таков, каков он есть, и незачем придумывать другой, тем более такой… страшный и ненормальный.

– Большинство читателей с вами не согласились, – жизнерадостно ответил корректор. – Тиражи были миллионные, и автор написал продолжение. Вот над первой книгой нового цикла я и работаю.

– «О, сколько нам открытий чудных…» – процитировал Таланов.

– Вот именно, вот именно. Теперь на первый план выходит Иосиф Джугашвили, только здесь он носит псевдоним Сталин.

– Откуда же он взялся, – удивился Виктор, – ведь если «там» прогремела революция, развернуться «дети Бориса-Реформатора» никак не могли?

– Возвысился сам. Так сказать, силой природного таланта, – в тон ему отозвался собеседник, – а теперь самое главное…

Он сделал драматическую паузу, Виктор выжидающе приподнял бровь, теперь уже не надо было изображать интерес, удивительная история захватила его.

– Во-первых, – начал корректор, польщенный вниманием, – Джугашвили-Сталин носит френч и сапоги…

Таланов фыркнул.

– Во-вторых, он усат…

Таланов ухмылялся уже открыто.

– И, в-третьих… – Марк понизил тон, и Виктор приготовился к кульминации. Убедившись, что внимание собеседника принадлежит ему целиком, корректор выдал финальное: – Он курит трубку!

Взрыв смеха сотряс купе, вплетаясь в тихую трель звонку. Автопоезд замедлял ход, слегка раскачиваясь на рессорах и поскрипывая тормозами, приближаясь к станции.

– Да, на этот раз фантазия явно изменила писателю… как его… Терентьеву, – сказал Виктор, собирая свой небогатый багаж – всего две сумки, старые и сильно потертые. – Спасибо, вы не дали мне заскучать. Хорошая поездка получилась!

– Всегда к вашим услугам!

– До свидания, может быть, еще увидимся.

С минуту, пока поезд не исчез за поворотом, Виктор просто стоял на перроне, в свете единственного фонаря, вдыхая свежий чистый воздух, из которого стремительно исчезал газойлевый «аромат».

И все-таки хорошо, что «Экологический Кодекс» запретил двигатели внутреннего сгорания в городах и прилегающих зонах, подумал он. Паромобили – это, конечно, неудобно в сравнении с авто, но с другой стороны – необходимость нажать на кнопку и ждать минут пять-семь, пока не заработает змеевик, – небольшая плата за чистый воздух и здоровье.

А теперь домой.

Он пошел вдоль перрона к спуску, ведущему к лесной тропинке, автоматические фонари включались и послушно выключались, освещая его путь до лестницы.

Виктор вновь вспомнил разговор с редактором в кабинете отца, который держал портрет покойного Железного Канцлера на рабочем столе, на самом видном месте в качестве назидательного примера – как должно работать. Самая известная фотография, черно-белая, сделанная в начале пятидесятых. На ней Джугашвили чуть исподлобья, склонив голову, смотрел в объектив из-за рабочего стола – с неизменным хитрым прищуром, в неизменном костюме-тройке, со щегольской бородкой («под козла», как ерничали многочисленные недоброжелатели). И, конечно же, без глупой трубки, но с мундштуком из слоновой кости с серебряными накладками – подарком президента Конфедерации.

Виктор добрался домой быстро и без приключений. Впрочем, приключениям здесь взяться было неоткуда, район был застроен еще в двадцатых, во время «великой Ульяновской стройки», сейчас двух- и трехэтажные дома были заселены главным образом «средним классом», руководителями среднего звена и высокопоставленным земским чиновничеством.