Роман Афанасьев - Возвращение Ночного Охотника

— А здесь хорошо, Якоб, — тихо произнес Радован Новак, сидевший в плетеном кресле. — Напоминает прежние годы. Время здесь словно остановилось. Правда?

— Похоже, — вежливо согласился Якоб, стоявший в дверном проеме за спиной у князя Скадарского — своего хозяина, покровителя и очень дальнего родственника.

Якоб был высоким и грузным. Черный строгий костюм сидел на нем идеально, подчеркивая фигуру борца. Но большая голова, узкий лоб, густые брови и черные как смоль коротко стриженые волосы не добавляли ему красоты. Его лицо с широким подбородком и глубоко посаженными глазами чем-то напоминало морду цепного пса, готового в любой момент вцепиться клыками в прохожего. Вот и сейчас он настороженно поглядывал по сторонам, обозревая пустую улицу с высоты третьего этажа. Нет ли какой опасности?

— Кажется, этот день будет длиться вечно, — задумчиво произнес Скадарский и осторожно, двумя пальцами, взял с блюдца крохотную чашку с кофе.

На этот раз он был одет в темный костюм со стальным отливом, рубашка была белой, а шею прикрывал синий шейный платок. Черные кудри, аккуратно расчесанные и уложенные, в притворном беспорядке опускались к узким бровям. Острое лицо князя было бледным, и в свете солнца казалось, что оно отливает желтизной. Тем не менее, выглядел Радован бодрым и здоровым. Едва коснувшись сухими бесцветными губами края чашечки, он тут же опустил ее обратно на столик. Взял бумажную салфетку и обернулся к Якобу.

— Теперь, — сказал он, — можешь говорить.

— Утром мы закончили с помещениями банка и автостоянкой, — тут же отозвался Якоб, словно только и ждал разрешения. — Формирование второго отряда поддержки идет успешно, но не так быстро, как хотелось бы.

— А третий отряд? — осведомился Радован, не отводя взгляда от раскидистых зеленых крон.

Громила насторожено оглядел пустую улицу, задержал взгляд на фигуре одинокого прохожего, неторопливо шествовавшего по тротуару далеко внизу.

— Ваша светлость, — тихо сказал он. — Мы может обсуждать такие вещи… тут?

Князь чуть повернул голову, оглянулся на своего подручного, и его губы тронула легкая улыбка.

— Якоб, Якоб, — тихо сказал он, сминая длинными пальцами бумажную салфетку. — Сколько мы с тобой работаем? Двадцать лет? Двадцать пять?

— Тридцать, — тут же отозвался тот. — С того момента, когда я был представлен вашему отцу.

— Да, — задумчиво протянул Радован, скручивая салфетку в подобие веревочки. — Как летит время. Хорошие были времена. Ты ведь никогда не обладал даром, хотя и приходишься нам дальним родственником?

— Истинно так, — отозвался Якоб. — Но я обладаю… другими умениями.

— И весьма полезными, — согласился князь. — И все же жаль, что наша кровь не принесла тебе пару крупиц того, что делает нас князьями.

Лицо Якоба осталось неизменным — он никак не отреагировал на слова хозяина. Он слышал их не раз. И не два. Якоб не обижался на князя. Он этого не умел.

Скадарский, не дождавшись реакции от своего советника, вздохнул, признавая очередное поражение, и вытянул вперед руку. Тонкие пальцы сжали бумажную салфетку, скрученную в тугой фитиль. Он тотчас вспыхнул прозрачным, почти незаметным на солнце, огнем. Бумага истлела в мгновенье ока, и фитиль пеплом осыпался из пальцев князя. И в тот же миг балкон окутала легкая, почти незаметная дымка. Солнечный свет померк — но через секунду дымка исчезла, словно унесенная легким порывом ветерка.

— Говори без опаски, — велел Радован, откидываясь на спинку плетеного кресла, заботливо прикрытого кружевной салфеткой.

— Первый отряд мы привезли с собой, — быстро сказал Якоб. — Второй сформирован из рекомендованных нашими информаторами лиц. Третий сейчас готовится. Мы заключаем много личных договоров. Организованные группы колеблются, но одиночки сами приходят к нам.

— Одиночки? — удивился князь. — Мне казалось, для местных характерен некоторый… коллективизм?

— Сложившиеся коллективы действительно существуют, но они не спешат идти на контакт, — признал Якоб. — Неожиданно оказалось, что в городе очень много отдельных лиц, не имеющих связей с Кланами и Семьями. Они не принадлежат к большим группам, но очень хотят влиться в одну из них, чтобы получить поддержку и защиту.

— И они, как правило, беспринципные сволочи, отверженные даже последней местной швалью? — осведомился князь.

— Мне не хотелось бы сгущать краски, — осторожно произнес Якоб. — Но, пожалуй, все так и есть.