Сергей Юрьев - Игры падших

– Мы, знаете ли, не впопыхах за это дело взялись. – Генерал сделал слегка обиженное лицо, опустил подбородок, прикрыв бородой верхние ряды орденских планок. – Подобная ситуация уже четыреста пятьдесят шесть лет назад вписана в «Реестр козней и напастей, коим Тайной Канцелярии должно преграды чинить», так что отчасти мы были готовы. У нас, в Спецкорпусе, есть даже соответствующее подразделение.

– Так отчего же такая суматоха?

– А потому, мил человек, что сейчас нужна всеобщая мобилизация. Нам сейчас надо всех собрать – и колдунов, и гадалок, и ворожей, и знахарей, и ясновидцев, и психов, и шарлатанов. Всех собрать, через мелкое сито просеять, а уж потом видно будет, сложится у нас Седьмица или придётся, пока не поздно, скинуть на Нанкин мегатонн, этак, с десяток.

– Сколько у вас кандидатур?

– Пока первичный отсев прошло около трёхсот. Но ведь мало того, чтобы они и впрямь что-то могли. Они, все семеро, должны стать друг другу как родные, и чтоб без слов друг друга понимали, и чтоб доверяли каждому больше, чем себе. Чтобы все, как один, Родину любили, как положено. Чтобы возникла реальная вероятность собрать такую команду, кандидатов нужно впятеро больше. Потому прошу вас, голубчик, вы уж надавите на Внутреннюю Стражу и армейское командование – пусть не чинят препятствий. Одно дело делаем, в конце-то концов.

– Вы и так получаете всех, кого пожелаете.

– Не совсем, не совсем… Был запрос на заключённых, ссыльных и временно поражённых в гражданских правах – в количестве тридцати шести человек, так в Исправительном Комитете даже официальный ответ дать не удосужились.

– Стоит ли вообще привлекать к этому делу лиц заведомо неблагонадёжных?

– Многие из них за то и сидят, что должны будут делать у нас.

– Ничего не обещаю. – Советник сделал непробиваемо-официальное лицо. – Но на всякий случай представьте мне список лиц, которые вам наиболее желательны.

– Могу прямо сейчас. – Генерал достал из верхнего ящика стола лист гербовой бумаги.

– Ну, хорошо, – советник пробежался глазами по списку, – девять – это не тридцать шесть. Только, например, очень сомневаюсь в номере семь, «Маргарита Ручеёк, 31 года, незаконное предпринимательство, злостное нарушение общественного порядка, хищение государственного и частного имущества, оскорбление представителей властей при исполнении, аморальное поведение, святотатство третьей степени…»

– А вы знаете, голубчик, в чём состояло вменяемое ей нарушение общественного порядка? Знаю, что не знаете. В полёте на помеле в районе станции Репище Славнинского уезда. Факт, подтверждённый ста восемнадцатью свидетелями. Такие кадры, знаете ли, в нашей ситуации на вес золота.

– Тьфу! – Советник едва не скомкал список. – Нечисти нам ещё не хватало…

31 октября, 6 ч. 00 мин. Учебный центр Школы Верного Пути близ города Фэй, Империя Хунну

– Встань, Яо Вай. – Голос, пришедший извне, вторгся в дремлющее сознание, продолжавшее плыть средь сладких грёз, как лодка по озерной глади, усеянной молчаливыми кувшинками. – Поднимись, Яо Вай, и открой глаза.

Тёплый влажный ветер качнул заросли молодого бамбука, погнал в сторону лазурных вод золотые лепестки хризантем, всколыхнул рой серебряных колокольчиков и растаял в их переливах. Лишь душа, насладившаяся покоем и чистотой, способна без трепета и страха вернуться в мир, скованный льдом неизбежности. Лишь душа, видящая сквозь тлен бытия грядущие покой и чистоту, может переждать страдания плоти.

– Встань, Яо Вай.

Ещё есть время. Лишь повторивший трижды не терпит возражений, так пусть трижды и повторит. Ещё не смолк звон колокольчиков, и не все лепестки хризантем смешались с трепетом лазурных волн. Пусть повторит трижды.

– Встань, Яо Вай.

– Да, господин. – Тень сна притаилась где-то на окраине сознания, но теперь её можно не замечать. Дух бодр, голова ясна, жизнь прекрасна, поскольку посвящена служению. – Я внимаю тебе, господин.

Наставник Чао Ши, дай-ван, почётный тысячник хун-баторов, смотрел на его без гнева, жалости и сочувствия – как на равного. Да, все, кто служит Солнцу Поднебесной, равны между собой, если с честью делают то, что им надлежит.

– Назови, Яо Вай, три причины для смерти.

– Чьей смерти, господин?

– Твоей.

– Если этого требует мой долг, я умру. Если я не выполню свой долг, я умру. Если старческая немочь не позволит мне выполнять мой долг, я умру.

– Назови три причины для жизни?

– Чьей жизни, господин?