Нина Левина - Сквозь портал [litres с оптимизированной обложкой]

– Это все? – снова усаживаясь за стол, спросил заместитель министра обороны.

– Так точно! – по-военному четко отрапортовал Алехин.

Начальник Главного управления Генерального штаба слегка кашлянул в кулак:

– Мы, товарищ генерал армии, с начальником Девятого управления поддерживаем ходатайство полковника Алехина.

– Вот вы мне скажите, товарищи офицеры, – генерал армии посмотрел на Алехина, – операция «Прыжок» была секретная?

– Так точно, товарищ генерал армии.

– Так как же мы можем курсанту, учащемуся военного факультета при гражданском вузе вот так, с бухты-барахты, вручить награду и присвоить звание… Вы же, как я понимаю, о старшем лейтенанте хлопочете?

– Так точно, товарищ генерал армии.

– Ведь это же сразу вызовет к нему повышенное внимание, поползут слухи, а если им заинтересуются наши недруги? А я смею предположить, что агенты глубинного правительства землю будут носом рыть, стараясь выяснить судьбу двух объектов, побывавших в секретной лаборатории. Вы об этом подумали, товарищи офицеры?

– Так точно, – ответил за всех генерал-полковник, – мы об этом подумали. Парня наградить считаем необходимым, но и привлекать внимание к нему тоже нельзя. Поэтому у нас есть предложение перенести присвоение внеочередного звания и вручение награды на более поздний срок. По окончании университета, после направления в часть. Кстати, мы планируем забрать ребят в свое ведомство. Нам такие герои очень нужны. Там мы им сможем организовать какую-нибудь командировку, после которой и поощрим за заслуги перед Родиной. И вопросов лишних уже задавать никто не будет.

– Согласен! – Генерал армии встал из-за стола. – Пишите рапорт на представление.

Я слегка волновался, сидя в зале ожидания Симферопольского аэропорта. Рейс Владивосток – Симферополь, которым должна была прилететь Ксения, слегка задерживался. Я еще раз придирчиво осмотрел нежно-розовый букет роз, который приготовил для Ксении.

В аэропорту чувствовалась предновогодняя обстановка: все вокруг было украшено шарами и гирляндами, перед входом в здание аэропорта красовалась нарядная елка. Мама уже несколько раз звонила мне, спрашивая, когда мы прибудем. Она тоже нервничала перед встречей с Ксенией. И я переживал о том, как произойдет встреча моей мамы и девушки, которую люблю. Думаю, что они должны понравиться друг другу. К тому же отец обещал мне поддержку со своей стороны.

На табло снова высветилось уточненное время прибытия рейса из Владивостока. Оставалось еще полчаса. Я расположился поудобнее на сиденье в зале ожидания и погрузился в воспоминания.

…Мы прибыли из Милана в Москву ранним утром. Город еще спал в предрассветной мгле. На аэродроме нас встречали две машины скорой помощи. Одна, как я понял, была настоящая. Два крепких медбрата уложили на носилки Сокола, закатили их в машину, и она помчалась, гудя сиреной, не дожидаясь нас. Во второй машине нас с Никитой встречал сам подполковник Алехин. Он очень тепло приветствовал нас, крепко пожал руки и обнял. По дороге в «санаторий строгого режима» в основном говорил я, рассказывая ему о произошедших событиях, ведь Никита толком ничего не знал. Подполковник внимательно меня слушал, а я, глядя на него, думал о том, что ему не просто дались эти несколько дней, пока шла операция «Прыжок». Он сильно осунулся, глаза запали от бессонных ночей, выглядел подполковник очень уставшим и постаревшим.

После прибытия в медицинский центр мы узнали, что Сокол уже в операционной, а нас с Никитой бегло осмотрели, накормили-напоили, затем предоставили несколько часов для отдыха. Я с удовольствием воспользовался предложением погреться в сауне – до сих пор ощущал ледяное дыхание озерного дна. А вот на предложение доктора расслабиться и поплавать в бассейне – еле сдержал себя от желания устроить ему внеплановый заплыв прямо в халате и ботинках. Потом успокоился и подумал, что доктор не виноват, он же не знает, как мне пришлось совсем недавно «расслабляться» из последних сил, в ледяном бушующем озере, спасая наши жизни.

После непродолжительного сна Никита отправился в тренажерный зал, а я – просто бродить по медицинскому центру, коротая время до прихода Алехина. В одной из палат дверь была раскрыта, и я увидел Сокола, лежащего на кровати под легким одеялом. Из-под одеяла выглядывало туго перебинтованное плечо. В нос у него были вставлены трубочки для подачи кислорода, а аппарат, стоящий рядом на столике, показывал жизненные показатели – пульс и давление. Я подошел к нему, пододвинул стул и присел. Сокол открыл глаза, слегка мутные после недавнего наркоза, и улыбнулся, приветствуя меня.