Мунгит Балий - Партизанская война [СИ]

— Поверь, мы тоже узнали это примерно тогда же, когда и ты. Эри, дочь Григория, размотала клубок истории, как вы это говорите. Все гораздо сложнее. Ты уже знаешь, что так называемые брюнеты — это наши антиподы-аттумиане, рождённые с очень низкой вибрацией разрушения, жаждой власти, отрицательных мыслей. Наша планета и проще, и одновременно сложнее вашей. Вы, люди, находитесь на острие бытия. Вы культивируете самый разнообразный опыт, окутанные бесконечным количеством эгрегоров, невидимых наставников и дестабилизирующих структур других планов реальности, прямо или косвенно влияющих на все ваши жизненные аспекты. Аттум свободен от существ другого слоя реальности. Это ведь именно вы, земляне, сумели изменить этот порядок, вытащив ваших примитивных существ, таких как сатиры с нимфами, и их пресмыкающихся рабов. Мы жили проще, наши сущности отдыхают на Аттуме, создавая положительный опыт сосуществования многих разумных рас. Здесь до вас вообще не было существ с низкой вибрацией. Все существа, кроме человеческой расы, автоматически сортировались ещё на тонком плане, определяясь, где им возрождаться — здесь или на Харме. С человеческой расой сложнее, нам приходилось создавать сложный переход для совершеннолетних, двадцатилетних, как вы их зовете, «брюнетов». До этого возраста мы давали возможность выбора в повышении вибраций, оставшихся переправляли на Харм. Но в тот раз все пошло не так. Создавая более низкие вибрации, брюнеты нащупали планету со сходными параметрами и возможностью разово построить портал на Землю для захвата высоко вибрационных сущностей для последующего принесения их в жертву. Земля отпустила данные сущности, в том числе и будущего императора, с учетом известного кармического результата приближенных реальностей к более худшему исходу для жертв.

— Более худшему исходу? Хуже, чем сгореть заживо?

— Если ты готов к получению через меня мыслеформ последующих событий, произошедших с детьми и Сергеем в случае, если бы монстры-исполнители не перенесли их на Харм, да, Сергей, так его звали до того, как он стал императором на Харме и одновременно на Аттуме, то я передам тебе все, что знаю. Сейчас его вибрации ниже самых низких в обоих мирах. Я должен тебя предупредить: эта жестокость, которая была бы на Земле с детьми, по вашим понятиям гораздо хуже. Там, на Земле, ваши преступники…

— Молчи, я вижу, — Клим уставился куда-то в точку перед собой, его зрачки расширились, по его щекам градом катились слезы. Он дрожащим голосом просипел — Матушка, как же ты родишь такое? Зачем? Как мне жить с этим? — он упал и зарыдал в голос, с волчьим воем…

Наставник молча направил на Клима открытую ладонь. Клим затих и уснул.

— Сейчас ты встретишься с ними, они почти на самой высокой вибрации, вы их зовёте ангелами.

Клим сидел на камне возле императора. В паре метров от него, сзади, в розовом коконе, стояли Гриха, Тиша, Милана, Эри, Егор. Когда Клим закончил свой долгий рассказ, он добавил только одно:

— Пора домой, Серёжа, ты ей нужен, Земле, а мне пора взять ученика.

На огромном, нависшем над Климом монстре стала постепенно сереть бугристая, пузырящаяся и истекающая зловонием кожа. Она сохла на глазах, превращаясь в лохмотья пепла. Внезапный ветер, как старые осенние листья с дерева, срывал невесомые куски и уносил в безжизненную степь. Когда улетели последние остатки пепла, на месте, где ещё минуту назад возвышалась туша монстра, остался стоять смуглый, лысый, голый человек. Он оглядел себя, отряхнулся, внимательно оглядел всех, кто стоял за Климом, развернулся к рою чёрных мух, закрывших небо, направил в их сторону руки, испустив волну, колыхнувшую воздух, развернулся. Мухи падали как чёрный дождь, превращаясь в пепел, покрывающий все вокруг.

Сергей подошёл к кокону, поднёс открытые ладони, потрогал его и с небольшим напряжением вошёл. Он долго рассматривал каждого человека. Милана порывисто подошла к нему и обняла, к ней присоединилась Эри, за ней Гриха, Егор, Клим, Тиша. Они стояли, передавая ему собственные вибрации любви, спокойствия и силу. Когда они постепенно с радостью, усталостью отпустили объятия, перед ними стоял Сергей, новый, с сияющими голубыми глазами, впитывая цвет, звуки, запахи, он улыбнулся и подошел к Климу, склонил голову.

— Я готов, учитель.