Игорь Соловьев - Перекрестки судьбы. Тропами прошлого

– В прошлый раз мы не нашли того, что Я искал. – Ацтек как-то непроизвольно выделил это «я», но Птица это заметил. – Потому что я не знал точно, что именно надо искать. Теперь знаю. Это очень важно! – И, наклонившись к Сергею, внимательно глядя ему в глаза, добавил: – Это действительно важно, Серега.

Птица взгляд выдержал, а потом спокойно спросил:

– Так все же, что это такое важное, ради чего мне стоит туда соваться?

На душе у него стало весьма неприятно. «Ну ни фига же себе. Он, видите ли, не знал точно, что именно надо искать. А ведь выдал тогда он на голубом глазу памятную версию: мол, есть очень хорошая наводка на целый склад артефактов-громовиков. Разбогатеем! Какие там артефакты, еле ноги унесли. А оно вон как выходит на самом деле, не было, значит, никаких „громовиков“, Сологуб что-то другое там искал».

– Не могу сказать. Не злись, Птица, действительно не могу. Может, когда найдем, объясню, если увижу, что готов будешь.

Сокольских залпом выпил остывший чай и, перевернув пиалу, накрыл ею пятнышко на столе.

– Нет, Ацтек. Я при таком раскладе, втемную, не играю, извини. Не те ставки.

– Жаль. – Глаза Леонида чуть потухли, и он шумно поднялся из-за стола. – Что ж, бывай, сталкер. – И, не дожидаясь ответа, решительно направился к выходу.

Нет, Леонид не обиделся на отказ. Просто, в силу характера, он исключил Сокольских из нужных ему в текущий момент времени людей. И сейчас, не теряя времени на эмоции, переключился на какую-то другую часть своего плана. Птица успел изучить этого человека достаточно хорошо.

Отвечать на это прощание Сергей и не стал. Лишь про себя подумал: «И тебе не хворать, Ацтек…»

С тех пор Сологуба он не видел и от других ничего о нем больше не слышал.

– Да. – Сергей задумчиво посмотрел на Джейкобсона. – Ацтека я знаю. Как и многих других. Но вы употребили слово «знал», в прошедшем времени, так, словно бы с ним что-то случилось?

– Не исключено. – Майор отпил ароматный кофе из чашки и вопросительно кивнул на кофейник, предлагая угощаться Птице. – Желаете? Нет? Ну как хотите. Тогда, позвольте, я вас еще кое о чем спрошу. Вы можете перечислить мне все места в Зоне, в которых бывали с Ацтеком? Я имею в виду всё то, что лежит за пределами условно безопасного периметра.

– Ну-у-у, радиус большой получается. – Сергей пытался сообразить, с чем связаны эти вопросы. Чувство какой-то неясной, не оформившейся тревоги начало тихонько звонить в невидимые маленькие колокольчики.

– Я имею в виду рукотворные, человеческие объекты, – конкретизировал майор.

– Думаю, что навскидку получится список из двадцати с небольшим позиций. Это если я ничего не упускаю.

– Дорогой Сергей Александрович. – Джейкобсон впервые за все время назвал его по имени-отчеству. – Вы уж, пожалуйста, постарайтесь ничего не упустить… – И, словно прочитав внутреннее воспоминание Птицы о разговоре с Сологубом, добавил: – Это важно. Действительно важно!

Список Сергей накарябал у себя в палате. Так он называл маленькую светлую комнату модульного лазарета, который располагался на территории научной станции, что стояла в сорока километрах от сталкерского лагеря. Несмотря на то что станция была международной, заправляли тут всем американцы. Персонал же составляли поляки, чехи, украинцы, голландцы, но только у штатовцев внутри базы была своя отдельно огороженная зона. Пусть небольшая, пять временных модулей, но очень аккуратная и как-то особенно выделявшаяся на фоне остальных строений. Идеально ровные дорожки, посыпанные выбеленным гравием, подстриженные деревья, почти английский газон и, конечно, высокий никелированный флагшток со звездно-полосатым флагом. У флага и у входа на территорию стояли часовые в уже знакомой Сергею военной форме с необычным камуфляжным рисунком. По характерным стрижкам караульных Сокольских без труда узнал «кожаные затылки» – морскую пехоту США. Сергей слышал, что в американской армии существует негласное право на такие вот по кругу выбритые затылки, которые могут иметь только морпехи. С самозванцев спрашивали не по уставному – строго, аналогично тому, как «братишки» из отечественных ВДВ спрашивают с разоблаченных ряженых, надевших голубой берет 2 августа.

Корпус американской морской пехоты как род войск вообще традиционно использовался для охраны посольств, резиденций и прочих заграничных объектов. У морпехов была серьезная репутация.

На левых рукавах их курток красовались шевроны ОВК, чуть выше – надпись на английском: «Международная научно-исследовательская станция». А с правой стороны была нашивка в виде флага североамериканского союза.