Антон Демченко - Пылающая полночь

Утро… не знаю у кого как, а у Дима, как, кстати, и у многих знакомых нам ходоков, оно начинается с тренировки. Ну, почти каждое. И я стараюсь присутствовать на каждой. То есть старательно прочувствовать и запомнить каждое движение, каждый выпад фальшиона, которым фехтует, то есть сражается, Дим. Не от большой любви к оружию или рукопашному бою, которым занимается мой носитель, нет… просто, сосредоточившись на его действиях, в какой-то момент я начинаю ощущать их как свои собственные. Словно это я сам веду бой с тенью или наношу удары коротким тяжелым клинком. Это непередаваемое ощущение — чувствовать каждый шаг, прыжок и удар. Тяжесть фальшиона в руке или скатывающуюся по шее каплю пота. Холодящий разгоряченную кожу ветерок и запах стали и кожи… Острое, почти физическое удовольствие. Жаль только, что длится оно не так долго, как мне хотелось бы. С окончанием тренировки Дим выходит из своеобразного транса, и мои ощущения блекнут, словно притупляются, хотя и не исчезают до конца. А вместо них приходит легкая зависть к Диму и его умениям и сожаление о том, чего мне самому не дано. А то, что он творит с тем же фальшионом, действительно достойно уважения. Впрочем, не только с фальшионом, но иные клинки Дим не очень любит, и, однажды увидев бой команды ходоков с нежитью в руинах, я теперь понимаю и разделяю это его мнение.

Шпаги, даже те, что распространены среди дворян, живущих войной, пусть тяжелые, больше похожие на легкие мечи, все равно неважное оружие против умертвий, совершенно нечувствительных к порезам и уколам, или нежити, частенько обладающей собственной весьма прочной броней, а уж в тесноте подземных лабиринтов еще и крайне неудобное. То ли дело хороший топор или короткая абордажная сабля, массивная, тяжелая, с одного удара отсекающая противнику лишние части тела. Нет, конечно, и шпагу местные алхимики могут доработать так, что по рубящим свойствам она не уступит палашу или фальшиону, а то и вовсе будет разрывать тела нечисти и нежити на куски с одного касания, но обработку, и без того весьма недешевую, придется время от времени обновлять, так что про цену такого оружия и говорить не приходится, да и длина шпаги все же избыточна. В общем, это оружие не для ходока и даже не для солдата, скорее для поединщика-дуэлянта. Но разве дворян, по дурости сующихся со своими «вертелами» в руины, убедишь? Дохлый номер. Правда, некоторые из тех, что выжили после первого похода к искаженным тварям, сами приходят к нужным выводам, да только благодарить советчиков не торопятся. Гонор-с.

Есть и еще одна вещь, почему я завидую своему носителю, и она не имеет никакого отношения к его воинским талантам. Я могу почувствовать, пусть и несколько отстраненно, вкус еды и вина, касающихся его языка, ощутить жар огня и холод льда, обжигающие его кожу… но терпеть походы Дима к веселым девкам НЕ-ВЫ-НО-СИ-МО!!! В такие моменты я чувствую себя импотентом-мазохистом, смотрящим порнуху от первого лица. Брр. А потому стараюсь забиться куда-то поглубже в сознание носителя, ухожу в транс и отключаюсь на пару-тройку дней, пока не успокоюсь. И кажется мне, что Дим о чем-то таком догадывается, но виду не подает. Да и бог с ним! Еще не хватало, чтобы он напрягался из-за этой проблемы, не дразнит — и ладно. Иначе, боюсь, я мог бы сорваться, а к чему приведет такой срыв, неизвестно ни мне, ни ему. Так что переживу как-нибудь… Наверное. Надеюсь… м-да.

Из-за дедова эликсира Дим все же решил перенести время выхода на полдень нынешнего дня. С одной стороны, самый солнцепек, с другой же… минимум возможных спутников и никакого столпотворения на воротах. Все, кто хотел, вроде крестьян с ближайших хуторов, уже в городе, искатели приключений из столиц еще отсыпаются на постоялых дворах, а свой брат-ходок в первый день Прилива на выход не рвется. Хех, совсем уже к местной жизни привык, вот и ходоков за своих считать начал. Или себя к ходокам отнес? Дух-ходок — это забавно. Особенно учитывая, что подавляющее большинство нежити, к которой формально отношусь и я, находится, так сказать, по другую сторону баррикад.

— С чего начнем, коллега? — поинтересовался я у Дима, когда мы миновали городские ворота.

— С дедова заказа. Там крайняя точка нашего маршрута, а тащиться в руины с мешком трофеев мне совсем не хочется. Силы стоит поберечь, — решительно ответил он, привычно переходя на мысленную речь. Пусть вокруг вроде бы никого нет, но кто его знает. А говорящий сам с собой человек — это событие, вызывающее подозрения… в одержимости. И пусть ленбургский инквизитор может подтвердить, что в моем носителе нет Тьмы, нужно еще дожить до этого светлого момента, а со здешними параноиками, обитающими в непосредственной близости от руин и крайне нервно реагирующими на любые необычности, это проблема.