Константин Муравьев - Мертвые миры [litres]

Так, дальше… При открытии портала и его подключении к статуе разрыв канала происходит при поступлении огромного объёма ментальной энергии. Ну а если сделать так, что никакого поступления ментальной энергии с нашей стороны не будет, то, по идее, канал разрывать-то и нечему. Но тут в действительности черт его знает как будет.

Однако есть и другой вариант, который позволит обойти ограничение по времени. Это бесконечная петля портала, которая открывается сама в себя и так до бесконечности. Тут по сути нет никакого уже готового портального канала, так как портал фактически еще и не открылся, он просто будет открываться бесконечное количество раз, до тех самых пор, пока не иссякнет источник поступления ментальной энергии, способствующей его созданию. И в этом случае автоматика даже не начнет действовать. Ведь никакие условия нарушены не будут.

Проверять-то еще нечего. Портал-то по факту еще не создан.

Так, как бы это проверить? Быстро нахожу какой-то канал, который ведет из ниоткуда в никуда. То есть мои действия никому не повредят.

Хорошо, пробуем.

Зацикливаю выбранную нить, завязав ее саму на себя. И что мы видим? Да ничего. Вроде бы висит, и даже никаких изменений.

«Жаль», – только и подумал я, уже собираясь разорвать ее и начать думать над чем-то иным. Только вот одна проблема: то кольцо, которое я недавно создал, просто-напросто испарилось, не оставив после себя даже малейшего следа.

= Зарегистрирован полный распад канала подключения , – пришло ко мне понимание произошедшего.

«Ну, вот и выход», – мысленно потер я руки.

Теперь осталось только подготовиться к разговору с этим непонятным стражем – существом, сидящим в клетке. И поэтому я вновь подключаюсь к его метрической матрице. Но тут, коль уже подключился к ней, то и действовать буду именно через нее.

И буквально через несколько мгновений у меня все было уже готово. А значит, теперь можно и поговорить.

Неизвестность.

Вечность

Боль… Резкая и пронзительная. Она заставила его очнуться. И это была не та боль, к которой он уже успел привыкнуть и сродниться с ней за все то время, что оказался в этой ловушке. Поэтому мысли, которые, казалось, уже никогда не затрепещут в этом разуме, вновь пробудились в голове вечного пленника.

«Что это было?» – ему было очень трудно заставить себя думать. Он за ту пропасть времен уже забыл, как это делать.

Но эта острая и пронзительная боль, такая знакомая и одновременно такая необычная, для того места, в котором он был заточен, заставила его это сделать.

«Неужели кто-то из них сам же угодил в свою ловушку?» – подумал он.

Слишком тот энергетический след, вызвавший этот нереальный отзвук боли в его теле, был похож на удары его врагов, которые когда-то и загнали его в мертвый мир.

«Но как?» – задался вопросом он.

Однако ничего больше не повторялось.

«Неужели показалось?» – подумал он. И только в его сознании промелькнула эта мысль, как новый отзвук боли пронзил все тело. Правда, в этот раз он был значительно слабее. Но главное, что был.

«Кто-то из них и вправду здесь, – понял он, – и этот „кто-то” где-то рядом. Но он не пленник, потому что смог уйти».

И он вновь приготовился к вечности одиночества.

Сейчас тот, кто когда-то был его врагом, разберется с тем, на что же он наткнулся, и покинет его вечное узилище.

Но нет. Новый приступ боли пронзил его сущность. Она не усиливалась, но и не стала слабее.

Враг все еще здесь и не ушел.

Он не знал, как относиться к этому. Но происходящее заставило его сущность встрепенуться. Он не был рад. Эмоции давно покинули его.

Но сейчас он был не одинок. За ту вечность одиночества он наконец тут не один. И то, что это кто-то из его врагов, никак не меняло его отношения к происходящему.

«Я в этом мире постоянной боли не один», – молнией пронеслась мысль в его голове. И именно она, а также новый приступ боли заставили уже давно заснувшее тело встрепенуться. Этого не было заметно внешне, но он стал усиленно собирать энергию.

«Враг не увидит…» Чего должен был не увидеть его враг, он додумать не успел, так как именно в это самое мгновение в его сознании прозвучал чей-то голос:

«Эй, ты там живой еще, говорить можешь?»

И буквально через пару мгновений:

«Ага, то, что ты меня услышал, я уже понял. Похоже, все-таки живой».

Он не понимал, что происходит. Но это точно был не кто-то из его врагов. Ведь боль накатывала откуда-то из совершенно иного места. А говорившего с ним он абсолютно никак не ощущал, будто его и не было тут. Но этот неизвестный был, ведь он слышал его.