Дмитрий Манасыпов - Метро 2035 - Преданный пес

– Россия, Ершик, это леса, поля, речки чистые, небо голубое, травка с березками, деревеньки на пригорушке. – Хаунд хмыкнул, представив эдакое чудо. – А у нас с тобой жопа какая-то, срань и бедлам. Всюду людоеды, корысть, реки крови, наркомания вон и алкоголизм.

– Надо полагать, ты вчера прямо страдал от последнего.

– Это как раз по-русски вышло, с душой, расслабились, православно наколдырившись. – Хаунд усмехнулся. – Не будем терять времени, подаренного нам случаем, даром, и пошли-ка вперед, дружище.

– Так это самое, слышь, чего про обезьян думаешь?

– Обезьяны? – Хаунд уже начал топать вперед и оглянулся. – Хрен с ними, макаками голожопыми. Может, зооцирк тут оказался в Войну, вот тебе и обезьяны. Вернее, мутировавшие обезьяны. Мне вот крайне хотелось бы, чтобы на самом деле этих приматов перевозили куда-то по железке в момент удара. Знаешь почему?

– Неа.

– Если это и правда траханый зоопарк на колесах, то там точно хватало зверья куда серьезнее. И вот с ним мне сталкиваться совершенно не желается.

– Например?

Хаунд странновато хрюкнул, не оборачиваясь и явно посмеиваясь.

– Барсы, носороги… Насчет барсов вряд ли, а вот лев один точно был бы, или даже два. Медведь, как минимум, еще кто-нибудь волки те же самые. Хотя волков тут и своих, наверное, в лесничестве хватало.

Он вдруг остановился. Ерш замер, видя по напряженной спине, как Пес что-то почувствовал. Или кого-то.

Ружье Ерш не убирал с самого перекрестка.

– Долго мы провозились с дорогой, не видно ни хрена нормально, – проворчал Хаунд, – надо бы место для ночлега найти. Этих-то, глядишь, задержат наши блохастые друзья. А утро вечера мудренее.

Да-да, мысль правильная, йа. Только вот что-то не нравилось ему вообще и в частности, чем-то несло с той стороны, где прятался город. Чем-то очень странным и ни разу не встреченным, пусть и смахивающим на весьма знакомое. Но понять отсюда не выходило, хоть тресни.

Так… надо уже разобраться – что и к чему, перестать ждать непонятного и начать действовать. Натюрлих.

Что за огромные емкости, ему вполне ясно. Бывший газоперерабатывающий завод, бочки-цистерны нужны для хранения продукта. Факел горит аномально, но это как раз в порядке вещей для нынешнего времени. Мешают только сполохи, не дают рассмотреть ничего вокруг. Это плохо, йа.

Стоп.

Однажды Хаунду довелось топтаться на самой окраине города, где Самарка втыкалась в Волгу. Плавни, бывшие пристани и гаражи с лодками и катерами. Все сплошь в тине с камышами, воняет тухлятиной, болотом и ржавым железом. Заказ оказался на нескольких хитрых типов, живущих там и промышлявших грабежами. От погонь фейсов с Прогресса типы уходили, как ни странно, на лодках.

Хаунд тогда вдосталь натоптался в жиже, прятался в росших отдельными островками плакучих ивах, жрал огромных лягушек живыми и все пытался понять – как добраться к ублюдкам? Найти-то их он нашел быстро. Прямо в самом сердце гибельной топи на конце улицы Земеца, за руинами кислородного завода.

Мог бы, наверное, просидеть, не солоно хлебавши, еще с сутки, йа. Пока лягушки не перестали бы шнырять вокруг, проведя параллель между количеством плавающих в жиже оторванных голов их товарок и почти неподвижным волосатым монстром. Но природная наблюдательность и склонность к анализу его не подвела.

Не могли упыри, засевшие посреди камышового ада, не выбираться наружу в эту сторону. Как не крути, а чистая вода имелась только с этой стороны, вытекая родниками из-под проржавевшего буксира, лежавшего на берегу.

Вешки, метившие сразу несколько гатей, Хаунд умудрился найти к обеду третьего дня. Мятую старую банку, край черенка от лопаты, черепушку, торчавшую из водицы самой белой маковкой. Дальше вешки бросались в глаза автоматом.

Вот и сейчас, как в плавнях, он что-то зацепил самым краем глаза. Ну-ка, если подумать?

Присматриваться вот так, прямо сейчас, по желанию, не выходило. То ли прыгающие рыжие отсветы виной, то ли мастерство кого-то неизвестного, решившего сделать путь к чему-то важному заметным только для своих. От, тойфельшайссе, хитра голь на выдумку.

– Зырь, слышь, херовина какая!

Ерш показывал на что-то. И?

Хаунд даже рыкнул, йа, от свалившегося облегчения. Вот оно как, оказывается.

Просто торчащий кусок бампера, обломанный и ржавый? Ну да, натюрлих, если не вдуматься. Много к тринадцатому году каталось бибик без пластика повсюду, а именно с пусть и содранным, но хромом? То-то же.