Дмитрий Манасыпов - Метро 2035 - Преданный пес

Архив? Не иначе, сразу в двух кабинетах, что-то важное, много-много бумаги, двери стальные, недавно смазывали петли с замками и красили сами толстые пластины. И сразу двое часовых, надо же. Тут стоят молодые, здоровые, и пахнут как младенцы, чисто и сладко. Хотя… от одного несет остатками, вчерашними, того же «винта». Вот так дела творятся у фейсов.

Приехали? Похоже. Пьют что-то вроде чая, намешав с чабрецом, душицей и мятой. Курят, двое из троих. Третий знакомый, хоть в глаза посмотрит. И кто тут у нас еще неподалеку? Вот же скоты…

– К креслу пристегните.

– Привет, Савва.

– Здравствуй, Хаунд.

– Невежливо желать мне здравия, чуть не укокошив и спалив на хрен дом, не находишь?

– В смысле?

– Они подорвали бункер изнутри.

– Вы идиот?

– Я…

– Головка от неуправляемого ракетного снаряда!

О, кто-то новенький. Савва, вступай, рассказывай, как ты просил все бережно организовать.

– Как это получилось?

– Он убил одного моего человека. Хотя не должен был, мы подорвали машину аккуратно. А с бункером…

– Вы лажанули.

– Да пусть себе идет, Савва. – Хаунд, устраиваясь как можно удобнее, не дергался. Рука работать не хотела. – Чего ты шестерку свою распекаешь? Давай к делу.

С него сняли мешок. В отместку за возможность что-то видеть включили, как и заведено, прожектор, стоявший на столе. Аж волоски в ноздрях чуть не затлели от жаркого обжигающего света. Никакой экономии на Прогрессе, если даже пользуются лампами накаливания.

Все стандартно. Большой кабинет, свет только от лампы на столе, и большой стол. Стены казенно-зеленые на половину комнаты, другая половина – дешевенькая плитка, такая удобная, когда надо отмыть от крови.

Не чайник, большой термос, тарелка с аккуратно открытыми банками, галетами и сахаром в отдельной плошке. Комфорт и удобство, одним словом, йа.

– Свет выключи, Савва. – Хаунд прикрыл глаза. – Не дети, хватит. Условия принимаю.

– А я вам говорил… – Савва не щелкнул выключателем, развернул лампу и все. – Не нужно было так.

– Помолчите, майор. – Неприглядный, весь какой-то серый, сидящий в центре, дернул ртом. – Надо, не надо договариваться. С ним договоришься по-хорошему, потом расхлебывать устанешь. Хаунд!

– Что?

– Где ваши знаменитые словечки на немецком? Я удивлен.

Хаунд, попробовав разорвать наручник, державший левую руку, сплюнул. И таки попал на бороду, глотка пересохла полностью.

– Поспорил с больным на голову Кулибиным. Забились на три бутылки коньяка, что я месяц выдержу без них, а он месяц не будет материться.

– И никто не выиграл?

Хаунд присмотрелся к третьему. К третьей. Что-то с ним явно не то, а что, сразу не понял.

– Получается, что выиграл я. Теперь же не проверишь, как там Кулибин, верно?

– Хаунд, все должно было пойти не так.

Хаунд усмехнулся, глядя на красного Савву. Совесть, что ли, йа? Хорошо хоть думать он может как хочет, если уж разговаривать не может, натюрлих. Еще неделю осталось вроде бы. В смысле терпеть.

– Тебе уже командир вон все сказал, Саввушка, так что не кукарекай теперь. Я согласен, выкладывайте все быстрее и вызовите мне коновала. Рука не работает, без нее мне придется сложнее. И мое оружие верните, без него тем более мало что получится.

– Ты о чем?

Этот серо-невыразительный. Хм… Хаунд в чем-то ошибся, оценивая произошедшее, рихтиг?

– Переговоры можно было провести и не так жестко. Договорились бы.

– Договорились? – Серо-невыразительный кивнул. – Только ты бы начал играть на себя в любом случае. Анализ твоих действий за последние два с половиной года говорит только о таком возможном развитии событий. Ты можешь оказаться в состоянии подчиненного и исполнителя, только заведомо зная о возможной серьезной потере.

– Анализ? – Хаунд оскалился. – Не проще было просто поговорить?

– Не проще. – Женщина сидела в тени, не очень молодая, но и далеко не старая. – Психика очень адаптивная, решения, чаще всего, нешаблонны, предсказать твое поведение в обычной ситуации невозможно. Учитывая высокий уровень эгоцентризма, сотрудничество с тобой возможно только при нажатии на больные точки. Их у тебя три. Дом, калека и женщина. Повышенный уровень сентиментального отношения к ним, скорее всего, вызван побочным эффектом твоей мутации, отвечающим за проявления человеческой природы. Она же в тебе имеется, как бы ты, Хаунд, не желал выглядеть в глазах всего сообщества города исключительно зверем.

– Хорошо, – согласился Хаунд. – Но если я такой весь непредсказуемый, что помешает плюнуть на единственную оставшуюся у вас зацепку, сейчас спрятанную где-то неподалеку, и заняться пестованием собственного эгоцентризма, выздоровлением организма и последующей местью?