Дмитрий Манасыпов - Метро 2035 - Преданный пес

Снова жестко стегануло справа, отозвавшись эхом внутри. Зуб скалился, выжимая максимум и видя впереди, между микрашей из хрущевок со сталинками, такой нужный перекресток. Пролетел между двумя огромными змеями фур, перевозившими в длинных прицепах гравий с песком, нырнул вбок, на миллиметраже обогнув совершенно дико смотрящийся сейчас автотранспортер, когда-то забитый крохотными малолитражками.

Эндуро пытались догнать, но пока не справлялись. Подберись они к нему сразу за подъемом, так все, приплыл бы Зуб. Но Братья решили взять дистанцию с флангов и прижать его, подставляя под пулемет. На том и попались.

«Девятка» добралась до перекрестка одним рывком. Зуб, уже держа ручник, выжав на себя, крутанул руль, разворачиваясь к Братьям правым бортом. Лишь бы удержаться и не перевернуться, лишь бы…

Все вышло. И он, перегнувшись назад, дернул трос, поднимая врезанный лючок. Двое Братьев, почти съехавшихся для совместного залпа, начали поворот; третий, летящий левее, заложил вираж.

Кулибин, крутя в руках как-то притащенное Зубом страшилище, выругался, потом еще и еще немного. Отремонтировать перезарядку четырехствольного «Моссберга», попавшегося в руки «юного мародера», он так и не сумел. А вот сделать возможным единый залп из всех его стволов – это запросто. Достаточно потянуть еще один трос, приводя адскую машинку в действие. Как сейчас, например.

Чудовище шарахнуло картечью. Да не просто самопальной, а от мастера на все руки, да такой, что крушит и кромсает все на пути. Вот как сейчас, распотрошив двух байкеров к чертовой матери, а третьего, пойманного на конце виража, заставив врубиться в упавший наполовину столб, сложивший ездока пополам вместе с эндуро.

Зуб выдохнул, глядя в крохотное пространство лючка, и вслушался, пытаясь понять – где пулеметчик? Не понял из-за странно идущего звука двигателя, трещавшего где-то неподалеку. Выпрямился, сдавая задом, и уставился носом на подъем, ожидая увидеть падлу и встретить выстрелами одного из двух имеющихся магазинов к АК.

Выругался, торопливо начиная поворот и злясь на самого себя. Сука, дурень тупой!

Люльку Братья умудрились прицепить к невесть где найденной «Яве», тщательно сохранив ее хром и вишневые переливы эмали. Саму люльку выкрасили в красный, такой, что аж глаза ел. Явно из-за дурацкого выпендрежа и все такое. Да еще и украсили ее шестами с черепами и скальпами. Мол, смотрите и пугайтесь нас, мы Братья Ветра, нам на всех и все накласть с прибором. Ну да, типа того. Сейчас им точно положат сверху. Большой, сука, и толстый. Хватит на полную катушку.

Раскидав в стороны скелеты двух «калин», догоняя мотоцикл, где отчаянно пытались отстреляться, лишь сверкая рикошетами по отбойнику, на вишнево-алое, ревя движком, накатывал «волк», переделанный из китайца. Они снова догнали. Почти.

Зуб рванул с места ровно в тот самый момент, когда зеркало отразило брызги всех оттенков красного, смешавшегося с вишней, алым, хромом и разлетающимися черепами.

Дневной переход делили на два. Начинали через час после восхода, лежка, сушка и отдых в полдень, час на все нужное, пожрать-посрать и задрать ноги выше, пролежав дополнительные полчаса. После выхода Венеры, пастушьей звезды, караванщики останавливались, разбивая лагерь, выставив дозорных или наемников сторожить, ели, проверяли и перетягивали груз, спали, и с серым утренним небом все снова.

В час человек проходит в среднем пять километров. Проходил, по асфальту городов, проселкам и шоссе. В Беду, жравшую детей человеческих с такой же скоростью, как раньше слупливали ведро попкорна в кино, ходить пришлось учиться заново. И не в удобной обуви, за-ради здоровья и хорошей формы, с водой из магазина или колонок по пути, хрена. Теперь жизнь диктовала новое. А уж караванщикам, так тем более.

По остаткам федеральных и региональных трасс, что в начале, что сейчас, всегда пытались двигаться на транспорте. На лошадях, быках, тянувших повозки и фургоны, давно ставшие почти крепостцами, как двести лет назад в Великом Треке на Запад там, за океаном. Объединялись в настоящие караваны, держались проложенных путей, сереющих умирающим асфальтом и белеющих остатками гравийной подушки. Из десяти таких «ленточек» до цели добиралась одна.

Кости остальных неудачников, сметенных стаями зверья, мутировавшего и относительно нормального, бандами людей, изменившихся с Войны, и оставшиеся практически нетронутыми ветрами, снегами, аномалиями самой природы и радиацией вместе с бродячими химическими ловушками-облаками, валялись там и тут вдоль дороги.