Джош Рейнольдс: Фабий Байл: Повелитель клонов

— Прошу, избавь меня от своих разглагольствований, Хораг. Для бесполезных размышлений на тему великих таинств у меня сейчас терпения не хватит. Лучше скажи, все ли наши гости переметнулись на другую сторону, или только часть?

На борту находился внушительный контингент шумовых десантников, и если какофоны обратились против него, в предстоящем конфликте «Везалию» грозило полное уничтожение. Байл до сих пор отчетливо помнил разрушительные силы, высвобожденные ими в искусственном мире Лугганат: они тогда чуть не развалили его на части, исполняя свою губительную песнь.

— Рамос и его хор ни разу не покидали отведенный им сад, — сообщил Хораг. — А с тех пор, как вы поприветствовали их на борту «Везалия», прошло уже немало времени. Вряд ли их можно назвать гостями.

— Все так, — кивнул Фабий. — Время течет быстро, хотя кажется, будто прошло совсем немного.

Внезапно он задумался о том, какой же год идет за пределами Ока. Следовало выяснить это в следующий раз, когда он отправится в реальное пространство. Тешить себя иллюзией вечности было фатальной ошибкой, и он не собирался ее допускать.

— А может, действительно прошло совсем немного. Потоки времени здесь движутся необычно. Иногда десятилетия пролетают за одно мгновение, а бывает, что дни закручиваются по спирали, пока время однажды как будто не замирает. — Хораг рассмеялся. — В конце концов, веселье для богов кончится, если их любимые игрушки просто умрут от старости, верно?

Фабий покачал головой. Несмотря на всю свою болтовню про богов, Хораг был прав. Око искажало реальность и ее восприятие. Это было место всепоглощающей энтропии, где рушилось все сущее, в том числе и законы природы. Чем ближе к проколу в реальности, где в нее просачивалась неразбавленная энергия Ока, тем это становилось заметнее. Время замедлялось, звезды превращались в рубцы света, растянутые на полотне космоса на невозможные расстояния.

— Как бы там ни было, это нам только на руку. Лишь здесь у меня есть время заниматься тем, чем я должен.

Хораг снова фыркнул:

— Ах да. Ваши «новые люди». Скажите мне, Фабий, что будет дальше — я имею в виду, после того, как вы закончите расселять своих мутантов по всем уголкам Галактики? — Он указал большим пальцем назад, на Ниалоса и прочих, неслышно ступающих за своим господином. — Будете вести жизнь в монашеском затворничестве? Еще большем, чем сейчас?

Казалось, Фабий не слышал его:

— Диомат по-прежнему в своей усыпальнице, или они выпустили его?

Среди дюжин других, развернутых в составе штурмовой группировки, древний дредноут «Контемптор» был единственным, кто уцелел в атаке XII миллениала на Лугганат. А еще он был безумен. Фабий не раз подумывал прекратить страдания Диомата, но прагматизм всегда брал верх. Функционирующий «Контемптор» — поистине редкий ресурс; к тому же с тех пор Диомат не раз доказывал свою полезность.

— Даже они не настолько глупы, — ответил Хораг. — У него куда меньше поводов любить их, нежели вас. Так что он в безопасности, сидит себе в клетке, что вы построили для него.

— Это ненадолго.

— Вы же не серьезно, я надеюсь.

— Я хочу подавить этот маленький бунт как можно скорее. У меня есть дела важнее, чем усмирять какое-то шутовское восстание. И Диомат мне в этом поможет.

— Заодно он может и вас прикончить.

— Будем надеяться, во второй раз ты проведешь церебральную передачу быстрее.

В конце коридора дожидался лифт, охраняемый двумя козлоподобными членами экипажа с широкими рогатыми черепами и телами, покрытыми шерстью. На их звериных мордах читалось напряжение.

Охранники носили изорванную флотскую форму не по размеру, побуревшую и твердую от въевшейся за столетия грязи: наравне с покрытыми ржавчиной бронежилетами и изрядно модифицированными автоматами, которые эти существа сжимали в лапах, форма передавалась из поколения в поколение, притом что они весьма отличались друг от друга. При виде Фабия и других мутанты удивленно заблеяли и пали на колени, этим примитивным способом выражая свое преклонение.

Для варварских кланов мутантов, выполнявших обязанности экипажа фрегата, Байл служил воплощением и бога, и отца, ведь именно его эксперименты впервые поставили их предков на долгий, извилистый путь перемен. Намерение вивисектора состояло в том, чтобы сделать их более выносливыми и самодостаточными, чем команды рабов, которым отдавали предпочтение многие другие. Экипаж, который не мог защитить себя, был не нужен ни ему, ни «Везалию».