Джош Рейнольдс - Фабий Байл - Повелитель клонов

— Доверие. Оно для живых. Освободи меня, брат. Отправь в сон без сновидений, чтобы я наконец сбежал из этого кошмара, сотворенного нами самими.

— Если хочешь, я сделаю это. Я проткну железным болтом то, что осталось от твоего черепа, и уберу останки в свой банк органов. Я закончу твою историю позорно, как ты, кажется, хочешь. Неужели от тебя ничего не осталось, брат? От тебя, героя Вальпургии?

Дредноут молча уставился на него. Фабий продолжил гнуть свою линию:

— Или же ты можешь делать то, ради чего создали тебя и меня. Помоги мне, Диомат. Помоги мне спасти эту несчастную Вселенную от нее самой. Помоги мне спасти человечество, вытянуть его из темноты обратно на свет. Помоги мне, друг мой.

Молчание. Затем звук — резкий звон. Фабий понял, что Диомат смеется.

— Мы никогда не были друзьями, насколько я могу вспомнить.

— Разве?

— Нет.

Фабий криво улыбнулся.

— В таком случае я бы хотел исправить это упущение.

— Друг, говоришь? Тогда даруй мне благо, о котором я прошу, и мы станем как братья.

— Я не собираюсь тебя убивать.

— Жаль. Но даруй мне хотя бы такую милость, как возможность выбрать место моей смерти, брат. Когда и где мне будет угодно. Предоставь мне такую возможность, и я встану на твою сторону.

Фабий хмыкнул. Справедливая просьба.

— Как только это дело разрешится, даю слово, твоя смерть будет твоим бременем и только.

Еще один отрезок тишины. На мгновение Фабий испугался, что Диомат впал в сон без сновидений, которому неизбежно поддавались многие древние. Затем огромная голова медленно кивнула.

— Договорились. Сними с меня эти цепи и скажи, кого я должен убить первым.

Армия Фабия росла по мере того, как они спускались в глубины корабля. Своры мутантов вылезали из укромных мест или из-за импровизированных баррикад, шествовали вослед Байлу, радостно скандируя: «Ave Pater Mutatis… Ave Pater Mutatis…» [4]

Этот дикарский гимн далеко разносился по коридорам и переходам, выманивая из укрытий все новых и новых чудовищ. Он заполнял каналы вокса, раскатами эха гремел по всем палубам и отсекам, неся команде корабля весть о том, что их творец и хозяин снова среди них.

К тому моменту как Фабий достиг места назначения, войско его значительно увеличилось. Демонстрация могущества получилась достойной. И хотя Фабий сомневался, что она впечатлит повстанцев, по крайней мере, это могло заставить их усомниться и не натворить глупостей. А если не поможет и это, тогда вмешается Диомат.

Фабий оглянулся на дредноута, тяжеловесно вышагивающего среди мутировавших отбросов, скакавших и рычавших вокруг него. Он спрашивал себя, что думает древний о нынешних временах. Обо всем, что приключилось с его легионом за тысячелетия, минувшие с тех с пор, как Дети Императора уничтожили себя по воле Хоруса. Действительно ли это свело его с ума, как многих ему подобных? Или он просто смирился с тем, что навсегда останется инструментом в руках еще более развращенных хозяев?

Несмотря на немногословность Диомата, Фабий ощущал определенное родство с почтенным воином. Оба пострадали от чужих ошибок, ни один не испытывал любви к легиону, который бросил их. И все же… все же оставалась крупица преданности. Уголек старой мечты, ждущий, чтобы из него раздули новое пламя.

— Ваши творения обожают вас, — сказал Саккара, прервав его мысли. — Они поклоняются вам. — Несущий Слово смотрел на Фабия, не убирая руки с кобуры. Пение мутантов заметно раздражало его.

— И?

— Они видят в вас бога, — отрубил Саккара, не скрывая гнева.

— Им и без того живется непросто, так что не вижу причин лишать их радости от моего присутствия. — Фабий улыбнулся. — Кроме того, я хотя бы существую и хожу среди них.

— Боги всегда с нами, неважно, ощущаем мы их или нет.

— Какое ханжество. — Байл взглянул на Несущего Слово. — И кто же из них в данный момент ступает среди нас? И на чьей они стороне? — Саккара отвернулся; Фабий фыркнул и закатил глаза. — Я так и думал.

Вскоре перед ними раскинулась обширная сеть помостов и железных лестниц, залитая красным светом аварийной сигнализации. В самом ее сердце простирался рынок плоти.

Этот участок служил перемычкой между палубами, где экипаж решил устроить стихийный базар для торговли пайками и всякими безделушками. В редких случаях, когда «Везалий» швартовался, владельцы рынка отправляли подчиненных «на сушу» скупать все, что могло иметь на корабле хоть какую-то ценность. И Фабий не собирался вмешиваться в их дела, пока они усердно выполняли свои обязанности.