Антон Емельянов - Рассказы по Миру Карика [СИ]

- Синьор декан! – контуберналий Сильвио, как обычно, определил монстра еще на дальнем подходе. Не зря он в свое время вложил очки характеристик во внимательность и наблюдательность, доведя их до сотни и открыв себе усиленный слух – теперь некоторые другие деканы даже испытывают легкую зависть, что такой солдат есть в моем отряде.

Снова корг-изгой (странно, раньше они почти никогда не появлялись настолько близко к городам), так что справиться мы должны довольно быстро. Пусть это и не принесет никакой финансовой выгоды – как бы, наоборот, не набрать слишком много крови и слюны на оружие, чтобы оно опять не повысило требования на использование. А то ведь вычтут из жалования, и Лауре придется забыть про подарок на день рождения. Но сейчас лучше сосредоточиться на схватке, ведь даже одна тварь, если ослабить бдительность, может принести немало неприятностей. Так что работаем по стандартной схеме, и никаких поблажек. Витторио и Джузеппе отвлекают, Коррадо принимает на щит большинство ударов, не забыв установить укрепляющий тело тотем, ну а мы с Сильвио охватываем монстра с флангов в своеобразные клещи.

Вот о чем я всегда жалел в такие минуты, так это о странном табу на огнестрельное оружие в нашей части мира. Причем как в стартовой точке, так и ближе к фронтиру. Забавно, что на

территории англичан порох и пули были в порядке вещей, хотя не так уж часто использовались. Полный запрет был исключительно для гражданских, причем искусственный. В нашей же части Ойкумены его вообще просто-напросто никто не мог использовать – даже, к примеру, я, бывший карабинер в старом мире, ни разу за все время пребывания здесь не держал и захудалого пистолета. Новички, попадавшие к нам, имели какие угодно способности, но только не к стрельбе из пороховых орудий, а из убитых монстров выпадало, опять же, все, кроме огнестрела. Поговаривают, что Октавиан Великий в свое время взял гейс перед лицом кого-то из здешних богов – а тот ему взамен необычайную силу, которая и привела бывшего флорентийского чиновника к власти в им же созданной Новой Римской империи.

- Книги, – доложил Витторио. – И один гладиус, все испорчено Разломом.

Как и следовало ожидать – с коргов никогда ничего не падает. И, вообще, поход у нас пока не очень удачный: пока что с начала рейда на нашем счету было пять книг и порядка пятидесяти единиц оружия, девяносто девять процентов которого придется продавать по цене металла. Единственный нормальный клинок выпал с катафрактариев, но они в этой части Разлома были довольно редки. Все больше черви и иногда каменные крысы.

- Контуберналии! – зычно воззвал я к солдатам. – Движемся дальше!

Пятнадцать лет в легионе, до этого полтора – в рядах новичков, поставивших своей целью добраться до Рима. Из тридцати дошли только тринадцать, и я в их числе. Остальные сгинули – кто навсегда, а кто просто осел в мелких городах. Повезло еще, что никого не сделали рабом. Сейчас в этом плане большая напряженность – пленных англичан пришлось вернуть в Союз по условиям мирного договора, а новичков, которых за провинности можно было лишить свободного статуса, попадалось в последнее время все меньше и меньше. Даже нам с Лаурой пришлось отказаться от своего раба, албанца Бесмира, потому что империи потребовались новые воины на фронтире – Октавиан Великий не терял надежды продвинуться вперед, но пока безуспешно.

Война Новой Римской империи с Союзом показала бессмысленность враждебных действий по отношению друг к другу. И ведь даже уже никто точно не скажет, кто первым развязал бой. Естественно, имперская пропаганда говорит о том, что это на совести англичан. Но отец Роберто как-то спьяну сболтнул, что нашему Октавиану однажды взбрело в голову подчинить себе всю Ойкумену. Силы были примерно равны, мы теснили врагов, потом они перехватывали инициативу, и опять все заново. А как по-другому, если умершие солдаты тут же возвращались на поле боя, возродившись у своих надгробий?

И вот тогда-то произошел переломный момент, когда офицерам обеих армий фактически одновременно пришла в головы идея напасть на общественные кладбища. Удалось и тем, и другим, а в итоге обе страны лишились до полутысячи своих граждан навечно. Посмертие ведь такая штука, гораздо ценнее самой жизни…

Октавиан встретился с представителем их Совета, они поговорили и пришли к выводу, что таким путем к точке возврата не попасть. И раз уж неизвестные силы дали нам возможность возвращаться после смерти, быть может, это и есть высшая награда за мир в Ойкумене? Тем более что, если честно, возвращаться уже давно никто не хотел – зачем? Кое-кто и вовсе считал, что лучше быть вечно живущим рабом здесь, чем смертным богачом там, на Земле. И как раз-таки именно дар посмертия, а вовсе не призрачная надежда на возвращение в старый мир, стал тем краеугольным камнем, что сделал невозможным новый конфликт. Если бы не одно «но».