Дмитрий Зурков - Контрфевраль [litres]

– Откуда у вас такие сведения, доктор? – с сомнением интересуется Воронов. – Слухи ходили, но конкретно никто ничего не знал.

– И не мог знать. Секретность была высшей степени…

– Тогда откуда вы это знаете?

– От генерал-майора Цабеля. Командира Собственного Его Императорского Величества железнодорожного полка. Фёдор Артурович прислал мне его ответ на запросы сенатора Гарина, который занимался строительством, и великого князя Михаила Александровича…

– И что, по ней можно добраться до дворца? – возбуждённо вопрошает Воронов.

– К сожалению, информация неоднозначная. Он посылал доверенных офицеров проверить состояние дороги. Тоннель местами подтоплен, кое-где – выше человеческого роста. Более того, одного из них ударило электрическим током, видно провода подмокли. Вывод – использование невозможно.

– Тогда зачем вы нам об этом рассказываете?

– Затем, чтобы при эвакуации императорской семьи вы не совершили ошибку и не полезли в опасный тупик, если его величество предложит этот путь. Но есть другой вариант… От дворца есть отдельный подземный тоннель к гаражу. Его величество не раз пользовался им, он любил бывать в мастерских.

– А эта информация откуда? – теперь уже я опережаю Воронова.

– От того же сенатора Гарина. Личный шофёр императора Адольф Кегресс подтвердил мне это. Естественно, после вручения… скажем так, верительных грамот.

– Насколько ему можно верить?

– Думаю, что можно. Кегресс предан императору, имеет чин прапорщика, принимал присягу. Я уже имел с ним беседу, он согласен содействовать. Я сейчас ему телефонирую, где-то через час он будет здесь…

Ну, господа гвардейские моряки тоже присягу принимали, а теперь вон к Кирюхе переметнулись. Ладно, будем посмотреть. Если сдаст и приведёт в засаду… Примем кое-какие меры предосторожности, мало не покажется. Если что – будем прорываться в открытую, там не так уж и далеко. Штабы штурмом брали, чем дворцы хуже? Прошлый раз Зимний брали, теперь – Александровский на очереди. Переколотим там немного мебели и посуды, думаю, простят и не осудят…

Аркадий Игоревич Черепков ещё раз растёр рукой раненую и оттого ноющую из-за смены погоды ногу и, подойдя к столу, начал собираться. Оттягивать побег далее было невозможно и, более того, – опасно.

Сборы были недолгими, благо Аркадий Игоревич, будучи в прошлом весёлым и общительным человеком, хоть и не чурался общения с прекрасным полом, но супругой судьба обзавестись не благоволила. И не последнюю роль в этом сыграли сначала кончина горячо любимой матери и затем ранение с последующим увольнением со службы. Так что всю семью его составляла немецкая овчарка Шарлотта Каролина Федерика Гретхен фон Графрат, отзывавшаяся тем не менее на имя Грета и квартировавшая в отличие от прочих сторожевых собак в одной комнате с хозяином.

Именно она не позволила Аркадию Игоревичу заниматься самоедством и искать утешения от душевных терзаний в рюмке чего-нибудь крепкого. Заметив, что он ставит на стол бутылку, она тут же начинала имитировать немедленную потребность в прогулке и в процессе сборов на оную в порыве буйной радости якобы нечаянно сшибала ёмкость с алкоголем на пол. На улице она, несмотря на грозный вид, неизменно вызывала симпатии окружающих, тут же изъявлявших желание погладить или «угостить милую собачку чем-нибудь вкусненьким». Среди искренних поклонниц Греты была и великая княжна Ольга Николаевна, не забывшая о том, кто смог вывести погоню на след похитивших её бандитов и что сама овчарка сражалась, как говорили, с пятью вооружёнными противниками. Наверное, вследствие этой симпатии уволенного со службы в Департаменте полиции по причине ранения собаковода взяли, как выразилось новообретённое начальство, «из соображений христианского милосердия и за участие в вызволении великой княжны из рук заговорщиков» на необременительную должность смотрителя Императорского собачьего питомника, в чьи обязанности входил лишь отбор щенков и обучение их караульной службе для охраны царской резиденции.

Время шло, и умильные повадки Греты поневоле заставили Аркадия Игоревича оттаять душой, снова научиться улыбаться и шутить. Тем более что верная собака старалась «познакомить» хозяина, как правило, с весьма привлекательными представительницами женского пола. Жизнь на новом месте начала налаживаться… До сегодняшнего утра…

Сами по себе происходившие события ничего опасного в себе не таили. Появление батальона Гвардейского экипажа и тут же последовавший запрет на выход из резиденции объяснялись какими-то смутными слухами о беспорядках в Петрограде и необходимостью усиления охраны и пропускного режима. Причиной того, что Ольга Николаевна не вышла с сёстрами, как обычно, на прогулку в определённое время, называли недомогание и подозрение на корь у всех детей императора. В общем, всё было объяснимо, но Аркадий Игоревич привык доверять своей собаке не меньше, чем обычной логике. А её поведение сильно изменилось. Обычно спокойная и даже невозмутимая Грета явно нервничала. И если увеличенное количество охранников вызывало у неё только глухое раздражение, то ко вновь прибывшим офицерам она испытывала явную антипатию. И лишь чуть ли не с молоком матери впитанная железная дисциплинированность не позволяли ей выразить эти эмоции на деле, когда на прогулке они повстречались с несколькими из них. Причём встреча эта и послужила основной причиной сборов «в дорогу».