Денис Шабалов - Без права на ошибку

Предложения

Разработать комплекс противодиверсионных мер, направленных на защиту г. Атырау от воздействий ДРГ противника.

Начальник штаба гр. Береговое Братство

п-к Н. Паутиков.

СОГЛАСОВАНО.

Назначить ответственным за разработку комплекса противодиверсионных мер полковника Паутикова Н. П.

Д. Османов.

По тракту на Саранск он не пошел – слишком велика была вероятность, что после безобразия под Ульяновском дорога будет закрыта Братством. Поэтому, выбравшись в районе Тагая, как и намеревался вначале, Данил пересек трассу и снова нырнул в леса. От Тагая до Саранска, потом до Пензы – это все равно, что по катетам треугольника идти. А вот если напрямки, мимо Инзы, пусть даже и лесами – по гипотенузе выходит. В любом случае короче, да и шансов нарваться на заслоны группировки в разы меньше.

Ровно неделю он шел на юго-запад. Осталась справа Инза. Остался справа Никольск. Остался справа поселок Городище, стоящий на тракте М-5. Далеко справа осталась Пенза. В районе Лопатино изменил курс, завернув строго на запад. В итоге, на исходе седьмого дня, Данил оказался где-то в районе Колышлея – небольшом мертвом поселке между Пензой и Сердобском.

До дома оставалось тридцать километров прямого пути.

В поселке сделал вынужденную остановку. Как ни рвался домой – ночью путешествовать по округе строго противопоказано. Это где-нибудь там, на севере, можно сутки идти и ни единой мутировавшей зверюги не встретить. А тут лучше под крышей ночью сидеть. На зуб попадешь – схарчат за милую душу.

К тому же снова нужен был отдых. Хороший, полноценный. С горячей едой и сном на всю ночь. И отдохнуть так можно только под крышей и за стенами. Хоть в пещере, хоть в заброшенном поселке, лишь бы твердость и над головой и вокруг себя чувствовать. Кто его знает, как там, дома? Может, спокойно, а может, сходу в бой придется. И потому, выбрав крепкий еще кирпичный домик на отшибе, осмотрев его, наметив пути отхода, опутав все вокруг растяжками, Добрынин расположился с вечера на ночлег и продрых до самого утра.

И снова попал. Как под Ульяновском.

Проснулся он в самом прекрасном расположении духа. Еще бы – сегодня к вечеру в Убежище будет! Как там? Что там? Ждут? И радостно было – и горько. Какие страшные вести несет… Тем не менее все же радость от близости дома перебивала печальные мысли. Да и свыкся он уже. Это вот им, тем, кто ждет, ударом будет. А он пережил, перетерпел.

Собрался быстро, вышел бодро. Однако когда отошел от поселка, сообразил вдруг, что слишком уж расслабленно путешествует. Пришлось самому себе замечание выписать. Вот на таком подъеме обычно и попадаются. До дома тридцать верст, чего тут идти-то осталось!.. Расслабился человек, перестал за округой следить – и влип по самые помидоры. А в его случае – особенно! Потому как голову на отсечение, Хасан на подходе к дому обязательно выставит парочку заслонов. Идти тут нужно так, будто бойцы группировки за каждым деревом караулят. Поэтом, сжав эти самые помидоры в кулак, Данил заставил организм снова накрыться пленкой боевого режима. Ушки на макушки, внимание на пределе, тело готово мгновенно среагировать и действовать, как инстинкт и боевые навыки подскажут. Уж они-то его никогда не подводили.

К обеду, отмахав километров десять, наткнулся на речушку. Она оказалась неглубокой, чуть ниже пояса. Прозрачная хрустальная вода быстро бежит, взвихряясь вокруг крупных обкатанных булыжников, вспыхивая и переливаясь на солнце бликами. Ширина – шагов пятьдесят-шестьдесят, оба берега плотно устилают россыпи голышей-окатышей. Чуть выше по течению порожек, вода бурлит, пенится…

Напролом Добрынин лезть не стал – пятьдесят шагов открытого пространства, да еще по воде. В секунду не преодолеешь. Тут как минимум минуты две на переправу отдай. Куча времени, чтоб одинокую фигуру выцелить и шлепнуть. Подобрался как можно ближе, укрылся за толстым стволом, осторожно выглядывая и всматриваясь в густой кустарник на противоположном берегу…

Что-то тут было не так. То ли сучок хрустнул, то ли взвизгнул кто-то, то ли скрежетнул на пределе слышимости металл о металл – и ведь не где-то там, а прямо по курсу, сразу за рекой… А может быть, все дело в том самом чувстве, которое у Саньки развито было не в пример сильнее, чем у него…

Он не хотел туда идти. Чутье, обострившееся до предела за время путешествия, не пускало. Держало, словно щенка за шкирку.