Владислав Выставной - Карфаген [litres]

Мориц не сомневался – так и произойдет. Но позже. А сейчас ему пора было заняться привычным делом.

Он шел по широкому, ярко освещенному туннелю, выполнявшему роль респектабельной улицы. Функционеры Директории жили со вкусом, искусно имитируя ту, «настоящую» жизнь. Здесь были целые кварталы аккуратных домиков и таунхаусов в английском, голландском, североамериканском стилях. Даже каменный свод, выкрашенный белым и подсвеченный хитрой проекцией, имитировал настоящее небо. Здесь глаз радовали газоны, цветы, деревья. Тут можно было даже загорать под светом специальных ламп. Некоторые избранные жили здесь с самой Катастрофы, никогда не покидая своей рафинированной среды, и им могло показаться, что они вытащили счастливый билет, спаслись раз и навсегда.

Если бы они представляли, на какой громадной пороховой бочке расположился их хрупкий рай, настроение у них испортилось бы основательно. Однако здесь Мориц находился не ради прогулок по чудесным садам и бульварам. Каждый раз его путь лежал к воротам, ведущим вниз, к реальной жизни.

Ворота прятались в здании, имитировавшем железнодорожный вокзал. Была в этом какая-то ирония. Для местных это был путь в мрачную неизвестность, и многие на пушечный выстрел не приближались к привокзальной площади. Для Морица же это был единственный возможный переход из «мира мертвых» в «мир живых». Причем какой из этих противоположных миров был действительно живой, а какой лишь притворялся живым, у него самого вызывало вопросы.

– Документы! – потребовал рослый блюститель на входе.

Этот был в чине сержанта, в парадной форме, с лакированной кобурой на белоснежном поясе. Ни массивного травмата, ни наручников, ни баллонов со слезоточивым газом, как у рядового патрульного Центрального уровня. Ничто не должно было смущать изнеженный взгляд обитателя рая.

Мориц небрежно продемонстрировал жетон. На лице офицера появилось уважение – не к этому невзрачному человеку в сером плаще, а к тусклому металлическому предмету, обладавшему почти мистической силой. Хотя бы потому, что на его поверхности вместо обычной для документа фотографии было отчеканено, как на монете, лицо обладателя. С такой штукой можно было не бояться быть схваченным силами правопорядка. Но с тем же успехом можно было получить нож под ребро от случайного беспредельщика. Это был символ приобщенности к Директории, правда, все более обесценивающийся в последнее время.

– Проходите, – сказал сержант, и Мориц ступил в прохладный вокзальный полумрак.

Внутри величественной декорации все становилось на свои места. Здесь не было вокзальной суеты, да и не могло быть – просто потому, что станция «Карфаген» соединяла в себе и пункт отправления, и пункт прибытия, старт и тупик в одной точке. Это был мир, замкнутый в себе, живущий для себя, медленно переваривающий сам себя.

Однако подобие пригородной электрички имелось и здесь – транспортная узкоколейная нитка на пару уровней вниз, посредством которой элитные уровни снабжались всем необходимым для жизни. Но главное, что здесь было, – это мощные герметичные створы, изолировавшие стерильный воздух элитных уровней от зловония «основного объема» Карфагена.

Забавно: бронированные двери, за которыми пряталась Директория, были мощнее, крепче и защищались куда основательнее, чем створы внешние, на границе Карфагена с Верхним миром. Видимо, власть имущие очень ценили любовь и доверие народонаселения гигантского подземного убежища. Как говорится, знает кошка, чье мясо съела.

Широкие туннели, ведущие к шлюзам, были изломаны зигзагом – с тактической точки зрения это не давало вести обстрел с внешней стороны или разогнать как следует гипотетическую машину со взрывчаткой. Кроме того, здесь имелись многочисленные скрытые бойницы и вполне заметные бетонные ДОТы, основные и резервные казармы. Не было танков, как на внешнем контуре, но имелась пара джипов с боевыми модулями. И не было ни одной точки, которая не просматривалась бы вездесущими патрулями.

Все это оборонное изобилие рождало главный вопрос, ради которого специалист по особым поручениям сюда и явился. В очередной раз предъявив жетон, пройдя обыск и сдав оружие, он вошел в хорошо охраняемое помещение, заполненное самыми настоящими видеомониторами, перед которыми замерло несколько операторов в форме. Отсюда велось наблюдение за основными секторами, где были установлены и все еще функционировали камеры наблюдения.