Владимир Кельт - Синдром защитника

Послушники положили ее на каталку и под присмотром медиков вывезли в коридор. Хиото проводил процессию скептическим смешком, та скрылась во втором исследовательском крыле.

Подошел Поль и встал рядом, глядя на разруху за смотровым стеклом. Насквозь промокший инквизитор в понимании Хиото являл собою весь Орден. Никчемный, жалкий.

– Я по-прежнему отстранен? – спросил Хиото.

– Зависит от того, смог ли ты осознать слабости и побороть их.

– Смог, молитва помогла в этом, – соврал Хиото. О молитве даже не помышлял, перечеркнув спасительные строки, как нечто чуждое, ибо давно служил иному богу.

– Benedictus qui venitin nomine Domini [39] Благословен тот, кто приходит с Его именем. . Рад, что ты не свернул с пути истинного. Помощь не станет лишней. Магистр отбудет на Парадиз, а нам предстоит много работы. Теперь, когда вайирский камень и отступница у нас, все изменится.

– Поль, мое мнение осталось прежним, – понизил голос Хиото. – Нам не удастся перекроить ее сознание, слишком сильна скверна.

– В Магистрате не станут упускать такую возможность. Даже если мы не получим покорное создание, готовое служить Ордену в высших целях, то все равно останемся в выигрыше.

– Это не игра. Вы ставите эксперименты над телом, а надо экспериментировать с душой. Разве ты не видишь? Или толкните ее в Бездну, или убейте, иначе Бездна сама поглотит нас. Усилия тщетны. Нужен тот, кто сможет подчинить ведьму и понять природу ее силы.

Поль криво усмехнулся.

– Хиото, бездна и вера здесь ни при чем. Это наука. А науке не нужна душа, ей достаточно плоти, – ехидно ответил он. Резко развернулся, да так, что полы тренча разметались в стороны, и скрылся в длинном коридоре.

– Знаю… – с презрением выплюнул Хиото вслед.

Убедившись, что остался в лаборатории один, он поспешил к лифту, озираясь по сторонам. Нельзя, чтобы кто-то прознал о задуманном, иначе ему помешают, и тогда Истинная вера так и не проникнет в ряды Ордена.

В просторном зале нижнего уровня не было ничего, кроме массивной двери, больше походившей на ворота. Хиото приложил к сканеру карту-пропуск. Замок клацнул, створки разъехались в стороны.

В конце длинного ангара, заставленного капсулами жизнеобеспечения, горела красная буква «М», пересеченная плавной линией с надписью «Экзо». Хиото подошел к стеллажу с пробирками и оборудованием, стараясь не глядеть на тех, кто заключен в капсулах. «Не важно, что станет с моим телом, – рассуждал он, доставая из фармацевтического холодильника пробирку с зеленой светящейся жидкость внутри. – Душа бессмертна. Если ведьма смогла противиться и в награду получила силу, куда большую той, коей обладала, то и я смогу. Инферно заботится о своих детях. Всегда заботилось».

Зарядив три шприца сывороткой, Хиото скрылся за неприметной дверью в конце ангара.

Корвет «Зевс», свободная космическая зона

На капитанском мостике пестрила звездами карта галактики – объемная, реальная. Рэйн увеличил изображение и теперь стоял средь дышащих излучениями туманностей и пульсирующих сверхновых. Мысли растворились в глубине космоса и устремились к системе Тау-Рис, к протопланете Касэя, за которой застыла в точке Лагранжа станция Рассвет.

– Арчи, времени мало. Дуй в кресло, маршрут уже готов.

Пилот ползал на карачках под панелью управления, пытаясь отыскать упавшие наушники. Заслышав приказ, дернулся и стукнулся лбом о консоль.

– Задание в Тау-Рис? – спросил Арчи, потирая ушибленный лоб.

– Нет, задание ждет на станции Гром, а в Тау-Рис нужно кое-кого подбросить.

В глазах парня застыл вопрос: «Зачем гнать на край мира, чтобы кого-то подбросить?», но спросить пилот не решился. Защелкал кнопками на панели и вцепился в штурвал.

Покончив с указаниями, Рэйн сиганул через перила. Так и не дойдя до шлюза, замер посреди центра управления и прислушался. Тихо гудели системы, стальная обшивка едва уловимо дрожала – это шепот «Зевса». Несмотря на очистку среды и фильтрацию воздуха, кругом витал запах серебристого дракона. В нем отчетливо улавливался вкус мокрого железа – не запах, а именно вкус, будто держишь во рту кусочек стали; в нем была жженая горчинка выхлопов и тягучесть масел; в нем проступал пьянящий аромат ледяной пустоты. Рэйн ощутил, как в груди заныло – болезненно полоснуло ножом по сердцу. Своей жизни без «Зевса» он не представлял. Понятия не имел, как сможет расстаться с кораблем и забыть, что такое космос. Но решение принято.