Владимир Ильин - Напряжение на высоте [СИ]

Тяжелая трубка телефона легла на стол. В тишине, продолжавшей быть абсолютной, Князь Юсупов оперся на локти и, склонившись вперед, закрыл лицо ладонями.

— Все вон, — произнес князь Шуйский своим людям.

Но убраться из главного зала посчитали правильным все слуги. Остались только князья и хозяин дома, спровадивший во двор упиравшихся людей Мстиславского, продолжающих робко и слегка недоуменно тыкать в его сторону бумагами. Эка он неосторожно… За неуважение могут принять… Впрочем, уже не важно.

— Господа, — не отрывая ладони от лица, глухо произнес Юсупов. — Ежели кто пожелает выйти из Персидского проекта прямо сейчас, я не буду иметь претензий.

Будто капитан тонущего корабля, призывающий благородных друзей покинуть борт, а не сражаться с необоримой волной.

Император – это слишком много для авантюристов, пожелавших обогатиться на чужбине. Их корабль уже шел ко дну, не успев выйти из порта – а значит мудрые и осторожные, несмотря на кучу сведений и информации, вложенных в проект, сделают так, как делали всегда. Зафиксируют убытки и забудут. Тем более, что нет урона чести, если отпускают просто так…

— Прощу прощения, я должен заняться семьей, — первым грузно поднялся из-за стола князь Долгорукий. — Мой внук наделал дел. — Вышагнул он из-за стола, одернув пиджак.

— Господа, вы всегда желанные гости в моем доме, — неловко встал князь Галицкий и не отрывая взгляда от пола шагнул на выход.

Но напоследок оба все же оглянулись на замершего на стуле Юсупова, Шуйского, а также – самую малость изумленно – на Панкратова. Он что, не понимает, что война с Черниговскими все равно будет – а также со всей остальной сворой, что почувствует слабость Юсуповых и негласную поддержку императора? Да, не сейчас, но это как с тяжелой болезнью – человек может выглядеть бодро, но уже завтра уйти в могилу… И быть заразным этой болезнью. Сейчас будет только отсрочка – словно от крайне дорогостоящего, но – увы, одноразового препарата…

— Постойте, — заставил их замереть на полшага от выхода голос Еремеева. — На правах хозяина дома… Так неправильно. Просто уйти – и все. — С силой протер себе лицо мужчина. — Давайте я выкуплю у вас ваши доли, чтобы соблюсти приличия. Пожалуйста.

Галицкий и Долгорукий переглянулись и пожали плечами. Действительно – эти отношения было бы логично завершить сделкой, а не молчаливым уходом за порог.

— Вот, — чуть неловко из-за торопливости выгреб Еремеев какую-то мелочь из кармана и высыпал на край столешницы.

Часть копеечных монет упала и прокатилась куда-то в угол зала.

Молча подошел Долгорукий, чуть нахмурился, глядя на россыпь, и забрал себе более-менее непотертый рубль, тут же отвернувшись от стола. Галицкий не глядя сгреб пятидесятикопеечную монету и направился на выход вслед за Долгоруким.

Дверь затворилась, оставив в тишине за большим столом пятерых человек.

— Вася, ты тоже иди, — обратился Шуйский к Давыдову, занятому очень странным делом – тот методично и без единой эмоции снимал с себя ордена и медали, а затем взвешивал в ладони, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Я гусара не брошу, — хмуро произнес тот, даже не думая сдвинуться с места.

— Вася, ты присягнул императору. Ты должен уйти, — настаивал его товарищ.

— Мне лучше знать, что я должен делать, — гаркнул князь Давыдов. — Тут, в моей руке – килограмм орденов! Разве килограмм моих подвигов не стоит того, чтобы простить единожды ошибившегося гусара?!

— Василий, я уже договорился, — прошептал из-за ладоней Юсупов, не открывая лица.

— А я не знаю, о чем вы там договаривались! Оттого вправе действовать сам, по своему умыслу! — Уже с тканью срывал с себя Давыдов ордена. — Два килограмма! Измаил, Берлин, Париж!

— Князь, успокойтесь, — посоветовал ему Панкратов, расставивший ноги и опершийся на стул с такой позой, чтобы было понятно – никуда он не уйдет. — Никто не сомневается в величии ваших подвигов и ценности их для страны. Уверен, князь Юсупов имеет в виду совсем другое.

— Что тут еще можно иметь в виду, а, — сорвав уже все ордена, не найдя новых и чуть ссутулившись, произнес Давыдов. — Максима же повесят…

Его ладонь колола булавка ордена Святого Георгия, но он словно не замечал проступившей капли крови на коже.

— Я думаю, князь Юсупов сам нам сейчас скажет, — мягким тоном ответил ему Панкратов.

— Господа, вы все еще можете абсолютно спокойно и невозбранно уйти, — пробормотал Юсупов.