Макс Глебов - Запрет на вмешательство [СИ litres]

Что-то изменилось в картине боя, и я не сразу понял, что именно. Мне было как-то не до того, что происходит на поверхности Луны, да и вообще где-либо, кроме небольшого участка космоса, где танцевал в пляске со смертью мой истребитель. А, между тем, изменилось многое. Крейсер попытался резко сменить курс в сторону открытого космоса, а потом несколько раз тяжело содрогнулся всем корпусом, надломился и начал разваливаться на куски.

– Седьмой, ты меня слышишь? – помехи исчезли, но голос полковника Нивена я расслышал с трудом, настолько он был слаб.

– Слышу вас, первый. Наблюдаю разрушение крейсера повстанцев. Обломки захвачены притяжением Луны и падают на поверхность.

– И рад бы поздравить тебя с победой, лейтенант, но поздравлять не с чем – в этом бою проиграли все. Базы больше нет, тебе некуда возвращаться. Мне осталась пара минут, сейчас здесь все окончательно обрушится.

Словно в подтверждение слов полковника я услышал из системы связи грохот и вскрик. Тем не менее, через несколько секунд Нивен вновь вышел на связь.

– Скорее всего, сюда никто не прилетит еще многие годы, а может и никогда. Гражданская война в центральных мирах Республики приняла куда большие масштабы, чем те, о которых вам говорили. Наступает хаос, и об этой дальней базе в ближайшие десятилетия никто не вспомнит, – полковник тяжело закашлялся. – Мне уже все равно, но тебе умирать незачем. Будь все как раньше, я представил бы тебя к Ордену Первого Консула – заслужил. Вот только, боюсь, некому будет ни писать представление, ни ставить на него резолюцию. Разрешаю посадку на планету и отменяю запрет на вмешательство в жизнь аборигенов. Там такие же люди, как мы, а может и лучше, если учесть то, что сейчас творится в Шестой Республике. Надеюсь, с твоей помощью они смогут избежать того, во что вляпались мы, если, конечно, ты сочтешь нужным им в этом помочь. На орбите уцелела часть сети научных сателлитов. Я уже передал вычислителю твоей машины коды доступа к ней. Это все, что я могу для тебя сделать. Прощай, седьмой.

Последние слова полковника были еле слышны, а через несколько секунд я вновь услышал в наушниках грохот рушащихся перекрытий, и сигнал пропал окончательно.

Я не послушался полковника и все же совершил посадку на поверхность Луны, но ни одного целого входа в базу так и не нашел – сплошные груды обломков и многометровые завалы. Даже пятую батарею ПКО, добившую вражеский крейсер, повстанцы успели уничтожить перед своей гибелью. Если на нижних уровнях базы кто-то и уцелел, помочь им я был не в силах. Постояв над руинами базы еще несколько минут, я вернулся к истребителю и запустил двигатель.

Обогнув Луну, я направил машину к планете. Половина голубого шара лежала в тени, и я чуть подправил курс, чтобы войти в атмосферу над дневным полушарием. Я не был ни историком, ни специалистом по развивающимся цивилизациям, но год, проведенный на станции, и близкое знакомство с одной весьма симпатичной научной сотрудницей пробудили во мне интерес к этой теме, и каких-то знаний я даже нахватался. Хорошо, что Летра улетела в центральные миры месяц назад, а ведь я так переживал… Кто знает, как сложилась ее судьба в хаосе мятежа, но, по крайней мере, она не лежит сейчас под тоннами лунного грунта и обломками перекрытий в руинах лунной базы.

Там, внизу, по местному летоисчислению приближался к середине двадцатый век. Электричество, нефть, расцвет механики и электротехники, двигатели внутреннего сгорания, автомобили, танки, винтовая авиация, недавно отгремевшая одна большая война и уже стучащаяся в двери следующая, судя по всем признакам, еще более масштабная и разрушительная…

Здравствуй, мой новый дом!

Атмосфера встретила меня неприветливо. Космический истребитель не предназначен для полетов в плотной газовой среде, особенно если он имеет боевые повреждения. Нет, в экстренных случаях истребители вполне могут садиться на планеты, но при этом они обладают грацией чугунного утюга и перенапрягают двигатели работой в крайне неустойчивых режимах, ведущих к их быстрому износу, а иногда и выходу из строя.

Я пытался вести машину как можно аккуратнее, но уже на шестидесяти километрах над уровнем моря вычислитель истребителя начал со злобным писком выдавать сообщения о новых повреждениях, вызванных нештатным использованием маршевых и маневровых двигателей. Дыры в тонкой броне, пробитые поражающими элементами ракет мятежников, категорически не способствовали нормальному обтеканию машины встречным потоком воздуха, что при моей скорости приводило к сильному перегреву обшивки и расположенных непосредственно под ней технических отсеков, в которых проходили важные коммуникации. Машина на глазах теряла управляемость. Вычислитель выдавал весьма неутешительный прогноз. Я мог рассчитывать не более чем на пару минут более-менее управляемого полета, а дальше истребитель просто начнет разваливаться. Сейчас подо мной простирались бескрайние леса восточной части крупнейшего континента планеты. Вводя истребитель в атмосферу, я планировал совершить посадку гораздо западнее. Там начинались более населенные места, но все еще можно было надеяться приземлиться незамеченным. Теперь же выбора у меня не осталось, и, снизившись еще немного, я приказал вычислителю катапультировать спасательную капсулу. Резкий рывок, запредельная перегрузка до красной пелены в глазах, кратковременная потеря сознания… Все-таки система катапультирования космического истребителя совсем не рассчитана на выброс капсулы с пилотом в плотных слоях атмосферы.