Михаил Тихонов - Последняя схватка [СИ litres с оптимизированной обложкой]

О чем думает человек, ведущий корабль на таран? Наверно о том, что было плохо или хорошего. Все по-разному, но вряд ли кто расскажет.

Шеф-пилот корвета поддержки Артем Игнатьев не вспоминал жизнь, не думал о смерти. Он разгонял свой корвет в сторону линкора падавнов, выводя реактор на запредельный режим работы. В голове было только одно желание, чтобы уходящие в прыжок транспорты конвоя успели. Чтобы у Данга, командовавшего конвоем с борта флагманского линкора, было еще хоть немного времени.

Он думал о тех, кто сейчас пытался вырваться из системы под все уничтожающим огнем противника. Еще сотня километров. Артем ощущал телом вибрацию от двигателей. Чувствовал, как трясет корпус корабля от попадания из орудий ближней обороны линкора. Но он упрямо вел свой корвет на встречу смерти.

Сотня километров для корвета на форсаже – секунда времени. Миг и на полном ходу корвет пробивает броню линкора, еще миг и космос расцветает цветком колоссального взрыва, сжигающего всех находящихся внутри корабля. Артем этого не видел, он погиб при столкновении. Когда его корвет смялся в гармошку при встрече с обшивкой линкора.

На глазах навернулись слезы. Где-то в душе, из самой потаенной темной глубины рвался на волю волчий вой. Я лежал в пилотском ложементе тяжелого фрегата и наблюдал, как гибнет конвой…

Сколько кораблей ушло? Меньше сотни из почти тысячи. Инженеры, техники, ученые и их семьи. Хотелось выть от бессилия… Когда по конференц-связи я говорил речь и просил людей добровольно идти на смерть, набирая экипажи для отвлекающего удара, вызвались все. Если бы я знал…

Тогда провели отбор. Брали тех, у кого не было семей здесь, тех, кто был в возрасте и реально осознавал, на что подписывается. Поначалу падаваны повелись на уловку. Оттянули силы от выбранной точки. Наш отряд из полутора тысяч легких кораблей, преимущественно истребителей и фрегатов, выйдя из-под охраны стационаров, быстрым ударом смял заслон.

Противник тут же подтянул резервы с других точек. Завязалась собачья свалка. Шансов у отвлекающей группировки изначально не было. Но архи, а вместе с ними и их хозяева об этом не знали. Поэтому все новые и новые корабли входили в мясорубку.

Данг, командовавший конвоем, идущим на прорыв, выбрал удачный момент. Кто бы знал, сколько мне сил стоило и нервов уговорить его вести основную группу. Пришлось объяснять на пальцах, что у меня нет опыта по проводке караванов. Но аргументом для него стало не это. А то, что я ему честно признался, что не смогу дальше жить, если отправлю людей на верную смерть, а сам уйду, совесть замучает.

Под прикрытием линкоров транспорты начали разгон, разбитые на несколько групп. К сожалению, в прыжок успели уйти только две группы по тридцать кораблей.

А остальные? Остальные гибли и дрались, дрались и гибли по всей системе. Причина? Мы проморгали еще одну группировку из тяжелых кораблей Врага.

Висящая над плоскостью эклиптики, спрятанная за проходящей мимо системы кометой, полноценная тяжелая эскадра вышла прямо над конвоем. Серьезного урона они нанести не успели, все-таки в сопровождении были линкоры, считавшиеся одними из самых сильных в системе, но задержали на пару часов, а этого времени хватило, чтобы архи разобрались в ситуации.

Оставив лишь легкие корабли против отвлекающей группы, они всеми доступными средствами ударили по конвою. Я орал матом, пытаясь достучаться по связи до Данга, или хотя бы до командиров кораблей. Но безуспешно.

К тому времени, когда связь появилась, от транспортов остались лишь немногие особо удачливые, успевшие оттянуться обратно к базе. Но сколько их там было? Сотня, может меньше. Вот и получается, потеряно почти восемьдесят процентов личного состава. Просчет.

Кто виноват? Ответ я знал. И именно из-за этого хотелось выть еще сильнее. Мой флот сгорал. Боевые корабли и экипажи дрались, до последнего, до самого конца. К базе отойти уже не могли, так как были блокированы. Несколько десятков транспортов, каким-то чудом уцелевших в эпицентре схватке, пытались найти промежутки в море бушующего пламени и уйти в прыжок. Куда угодно, лишь бы покинуть систему.

Хорошо, что после установки новой нейросети, управление фрегатом шло через нейросеть. Слезы застилали глаза. Слезы боли и ярости. Я сжигал на форсаже двигатели, пытаясь добраться до мясорубки, устроенной нам архами. И прекрасно понимал, что, даже толком не вышедшие из предыдущего боя, с погоней на хвосте, истребители, штурмовики, фрегаты, в общем, корабельная мелочь, ничего не сможет противопоставить сошедшимся на поле брани тяжеловесам. Но если им предстоит умереть, я умру вместе с ними.