Тим Волков - Период распада. Триумф смерти [litres]

В поселке люд простой, не в пример городскому. Каше было с чем сравнивать – довелось пожить и там, и здесь. В поселке все относятся друг к другу по-доброму, по-соседки, помогут, в беде не бросят. А город, наоборот, рождает в людях непонятную агрессию и злобу, отдаляет друг от друга. Каша часто об этом размышлял, пытаясь найти ответ – почему так происходит. А еще радовался, что вернулся вместе с женой в родную деревеньку, а не остался в городе. Это и спасло им жизни.

А теперь вот как получилось… Значит, не убежали все-таки от смерти.

Каша тряхнул головой, отгоняя внезапно нахлынувшие воспоминания. Стеклянным взглядом посмотрел на стоящее на полочке радио. Оно молчало уже седьмой месяц. Хотя в первые дни смерти человечества передавало информацию каждые полчаса: захлебываясь словами, вещало о том, что у властей все под контролем, что скоро будет организована эвакуация жителей, что в нескольких точках устроена бесплатная выдача горячего питания. Правда, адреса этих точек упорно умалчивались.

Потом сообщения стали реже, раз в сутки, и были все больше сбивчивые и какие-то растерянные, словно диктор читал не по бумажке, а придумывал на ходу. Видимо, так оно и было. Говорили про какие-то временные эскалации, мониторинг стихийных резерваций и прочие сухие, ничего не значащие слова. Каша их уже не слушал. Знал, что все потеряно, окончательно и бесповоротно, и спасение теперь – дело рук самих утопающих, да только спасать уже некого было.

Каша дернул плечами, словно стряхивая снег. Кашель застрял глубоко внутри и упорно не хотел вылезать наружу, царапаясь и сдавливая легкие. Сипя, старик наклонился чуть вперед и несколько раз резко выдохнул. Это должно помочь. Будет только немного больно. Но ничего, он потерпит, он привык терпеть боль.

Из горла вырвалось карканье. Каша закатил глаза, побагровел, не в силах вдохнуть воздух, вновь зашелся в судорожном подергивании. Обжигая все внутри, сквозь какое-то соломенное шелестение на свободу наконец вырвался кашель, принося облегчение. Отирая рукавом рот, он устало присел на край незаправленной кровати. В висках от сильных спазмов неприятно пульсировало, а в глазах потемнело. Надо отдохнуть, болезнь совсем распоясалась. Значит, скоро уже. И хорошо. Скорей бы.

Он некоторое время слушал свое сиплое с присвистом тяжелое дыхание, потом, когда боль чуток отпустила, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Чувство одиночества вновь начало сковывать грудь.

«Опять ошиблась дверью смерть, не к тому зашла, – тяжело вздохнул старик, вспоминая сегодняшнее приключение в лесу. – Когда уже ко мне заглянет?»

До него донеслись едва слышимые звуки шагов. Каша открыл глаза, глянул в окно, пытаясь сквозь муть стекла рассмотреть внезапных гостей. Показалось? Нет, вновь раздалось поскрипывание снега под чьими-то ногами, теперь уже ближе.

«Неужели еще кто-то живой остался?» – искренне удивился старик, поднимаясь со стула.

Любопытство завладело им, он подошел к двери и распахнул ее. Выглянул наружу.

И кубарем полетел обратно в дом. Еще не соображая, что произошло, Каша начал шарить по полу в поисках точки опоры. Боль, разлившаяся вдруг огнем по лицу, мгновенно отрезвила старика. Сплевывая кровь с разбитой губы, он попытался подняться, но едва оторвал колени от пола, как чья-то нога опрокинула его назад.

«Ага, значит, поджидали, – понял старик. – Кто такие? Мародеры?»

– Где девка? – прорычал один из незнакомцев почти над самым ухом.

Каша поднял вдруг отяжелевшую, словно ее наполнили свинцом, голову, пытаясь сквозь кровавую пелену разглядеть чужака, но ничего, кроме черных кругляшек противогаза да нашивки на груди с указанием группы крови, не увидел.

– Что? Какая… – начал мямлить Каша, поднимаясь. Но вновь получил удар, уже в грудь.

– Где девка?! – повторил незнакомец.

Старик скрючился, не в силах даже закричать – боль железным обручем сжала легкие.

Зато удалось получше рассмотреть ворвавшихся в дом.

Двое. Одеты в черные прорезиненные комбинезоны, полностью закрывающие тела. На головах – противогазы. В облаченных в перчатки руках – по «абакану». У одного бойца на левой стороне груди серебряный кругляш с цифрой 13. Видно сразу – крутые ребята.

Стали закрадываться сомнения по поводу того, что это обычные мародеры. Нет, не они. Слишком все по-серьезному у этих, и в плане одежды, и в скупых профессиональных движениях. Может, военные?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – наконец смог пролепетать Каша, готовясь к очередному тычку.