Артем Каменистый: S-T-I-K-S. Зовите меня Форс-Мажор [СИ]

– Я не местный. Издалека пришёл.

– И какого ж тебе дома не сиделось? Вот там и спрашивай, как с тобой такое получилось.

– Некоторые моменты я знаю, – сказал Трэш. – Но, к сожалению, не всё. Так получилось, что я на несколько лет выпал из жизни.

– Ну а я чем могу помочь? Мне подсказки нужны. Вот вроде той, когда ты про шарик с мячиком рассказывал. Я не понимаю, что с тобой сотворили. Мне надо знать всё. До последней мелочи знать. Я почти уверен, что ты случайность. Стечение много чего всякого в одном месте, в одно время.

Трэшу не хотелось делиться деталями своей биографии, поэтому он попытался рассказать о себе с минимумом конкретики:

– Я был обычным человеком. Потом попал сюда, в этот мир. И так получилось, что сразу принял чёрную жемчужину. Потом внешники ставили надо мной всякие эксперименты. Знаю точно, что вначале не давали живец. От этого я, вроде бы, переродился. Или случилось что-то, очень похожее на перерождение. Потом не знаю, что было. На несколько лет полностью из жизни выпал. Вроде как, кормили только растительной пищей, мяса ни грамма ни разу не давали. И опыты всякие ставили. Однажды приложили электроды к затылку и подали высокое напряжение. Вроде электрошока устроили. Вот с того момента я и начал что-то понимать. Потом получилось сбежать от них. Долго бродил, пока сюда не добрался.

Знахарь печально вздохнул:

– Лучше бы ты к нам не добирался, от тебя сплошной геморрой. Мне то, что ты рассказал, вообще ничего не говорит. Но мне понятно, что Улей к тебе руку приложил свою. Крепко приложил. Что-то такое случилось, или случалось, о чём ты сейчас не рассказал.

– Я рассказал то, что знал, – возразил Трэш.

– Тогда надо не тебя спрашивать, а тех, кто опыты над тобой проводили в те годы, о которых ты ничего не помнишь.

Трэш медленно кивнул и проурчал Псу простой приказ:

– Принеси большую бутылку, из которой я живец делаю.

– Сделаем живца и съедим этого вонючку? – оживился лотерейщик.

– Нет. Просто надо дать этой... этому человеку выпить немного.

– Хорошо, если он от этого станет вкуснее, – радостно заявил Пёс, удаляясь в сторону склада.

Знахарь, покосившись на мучителя, вздохнул облегчённо. У него даже плечи поникшие при этом расправились. Близость лотерейщика на Лопуха действовала резко угнетающе.

Надо взять на заметку, что спонтанно родившаяся идея с "весёлой клеткой" весьма эффективна. Мало ли, вдруг придётся склонять к сотрудничеству других упрямцев.

Трэш развернулся и уставился на юг. Туда, где за прочными стенами скрываются люди, у которых есть столь нужные ему знания.

Уж они-то помнят наверняка, что именно происходило в потерянные годы. Для них это всего лишь эксперименты, а не пытки. И это открывает кое-какие перспективы. Дело в том, что всякая научная деятельность подразумевает строгую фиксацию. Всё записано если не в памяти исполнителей, то в лабораторных журналах.

Здесь у Трэша всё прекрасно. Жизнь налажена. У него есть прекрасная база с неиссякаемым запасом пищи. Есть возможность увеличивать и усиливать стаю. Есть знахарь, который поможет разобраться со старым и возможно новыми умениями. Есть местные внешники, они теперь даже смотреть в сторону странного кваза побоятся.

И есть то, что скрывается в нём. То, что не даёт ему сидеть на месте, объедаться говядиной и не думать ни о чём серьёзном.

Он панически боится потерять разум, как уже потерял тело.

Но кто знает, кто знает... Этот мир очень непрост, кто знает, может и существует какой-то выход. Если не искать, не найдёшь.

Разговор со знахарем – первый шаг поисков. Сколько ещё придётся сделать таких шагов? И приведут ли они к цели?

Неизвестно.

Трэш, не сводя взгляд с точки на юге, где красноватая синь предзакатных небес сливается с чернотой, зловеще ухмыльнулся.

Люди, которые издевались над ним восемь долгих лет, ещё не знают, что к ним собирается наведаться тот, кто доберётся и до лабораторных журналов, и до их памяти.

Но скоро узнают.