Юн Ли: Стратагема ворона [litres]

«Я не хочу, чтобы меня спасали, я хочу, чтобы все перестали ругаться», – подумала Кируев, но ей и в голову не пришло возражать матери.

Отец Кируев даже не вздрогнул, когда мать Экесра положила руки ему на плечи. Сначала ничего не происходило. Кируев посмела надеяться, что примирение все-таки возможно.

Потом они услышали скрип шестеренок.

Сводящий с ума звук шел отовсюду и ниоткуда – лязг и грохот с несообразными ритмами, обрывающиеся на середине последовательности, сбивающий с толку хрустальный перезвон, распадающийся в шум помех. По мере того как шум усиливался, фигура отца Кируев выцветала. Сперва его очертания приобрели цвет тусклого серебра, а плоть расплющилась в полупрозрачный лист, сквозь который виднелись беспорядочные диаграммы и ворох цифр, кости и кровеносные сосуды, превратившиеся в сухие узоры. Прикосновение смерти – то, чем владели только Видона.

Мать Экесра разжала хватку. Трупная бумага – всё, что осталось от её мужа, – с ужасным шелестом опустилась на пол. Но это был не конец; Экесра была адептом аккуратности. Она опустилась на колени, подняла лист и начала складывать. Складывание бумаги было особым искусством во фракции Видона. Кроме того, это было одно из немногих искусств, которое фракция Андан, гордившаяся своим доминированием в культуре гекзархата, презирала.

Когда мать Экесра закончила складывать двух сплетающихся друг с другом лебедей – замечательная работа, достойная восхищения, если не знать, откуда взялась бумага, – она положила ужасную штуковину на пол, бросилась в объятия матери Аллу и разрыдалась.

Кируев простояла там почти час, безуспешно стараясь не смотреть на лебедей даже краем глаза. У нее вспотели руки. Она предпочла бы спрятаться в своей комнате, но это было бы неправильно. Поэтому она осталась.

В те ужасные минуты (их было семьдесят восемь, она помнила) Кируев пообещала, что никогда не заставит так плакать ни одну из своих матерей. И все же мысль о том, чтобы присоединиться к фракции Видона, даже чтобы доказать свою преданность гекзархату, была невыносима. В течение многих лет ее сны были наполнены сложенными бумажными фигурами, которые сминались и превращались в мокрые, массивные подобия человеческих сердец или сдирали с себя слои до тех пор, пока не оставалось ничего, кроме путаных рядов запрещенных чисел.

И потому Кируев с готовностью вступила в ряды Кел, потому что там всегда найдется тот, кто скажет ей, как действовать и в чем правда. К сожалению, у нее обнаружились значительные способности к военному делу и умение творчески интерпретировать приказы именно в те моменты, когда это требовалось. Она не учла, что будет делать, если ее слишком сильно повысят.

Но против выслуги в 341 год не попрешь.

Кируев сидела в своей каюте, прислонившись к стене и пытаясь сосредоточиться на коробках с приборами. Поле зрения то расплывалось, то вновь делалось четким. Всё чёрное стало серым, цвета потеряли насыщенность. Если повезет, следующим откажет слух. Ее лихорадило, кости словно горели. Всё ожидаемо, но ужасно неудобно.

Расспросив всех о пепломоте, рое и первоначальном задании роя и заставив Кируев передать его последние приказы всем остальным, Джедао удалился в генеральскую каюту. Это вызвало некоторое замешательство, но ничего не поделаешь – Джедао теперь был старшим офицером. Кируев не возражала. Сервиторы, как обычно, за короткое время выполнили отличную работу. Однако коммандер Джанайя, которая ценила роскошь и ненавидела беспорядок, выглядела слегка раздраженной.

До встречи за офицерским столом оставалось пять часов и шестьдесят одна минута. Сразу же после трапезы Джедао назначил совещание штаба. У Кируев было время, чтобы придумать способ убить своего генерала, не прибегая к оговорке Врэ Талы. С оговоркой было бы надёжнее, но генерал считала, что справится и без неё. Она не стремилась к самоубийству.

Не будь Кируев Кел, она бы действовала напрямую и выстрелила Джедао в спину. Но, не будь она Кел, Джедао не сумел бы так легко захватить власть. Вероятно, Командование Кел понятия не имело, что Джедао разгуливает на свободе в теле капитана Черис, иначе они бы в ответ на предыдущие запросы Кируев выслали предупреждение.

Как бы то ни было, формационный инстинкт не давал ей возможности просто застрелить негодяя. Даже размышляя об этом, она испытывала мучения, хоть Джедао и не было рядом. Кируев – генерал, ближе всего по званию. Только у неё был шанс справиться с формационным инстинктом. Его действие усиливалось с течением времени. Если она и впрямь собирается провернуть это дело, то должна совершить попытку как можно скорее.