Array Коллектив авторов - Девятнадцать стражей (сборник)

Торговцы резным деревом и точеным алмазом, кокосами и рыбой, драгоценным металлом и кашей-пои, углеволоконной холстиной и орудейными раковинами предлагали свой товар с тележек и помостов. Русалки предлагали свои тела из мозаичных бассейнов, достаточно мелких, чтобы не утопить любовника в судорогах экстаза. Уличные мальчишки разыгрывали в кости единственную монетку; выигравший под смех русалок плюхнулся в бассейн, поднимая фонтаны зависающих в воздухе брызг, товарищи его хлопали в ладоши, задавая ритм соитию.

Квартал гадателей прятался в тени утеса, где дорогу отмечали лишь алмазные гвозди, вбитые в землю до самых костей рифа, и сиявшие бьющим из глубины светом. Тени расчерчивали город, как полосы на шкуре морского тигра. Соглядатаи отстали, но Патту знала, что они не собьются с пути. Предсказателей и гадалок на рифе десятки, но сивилла только одна, и тот, кому нужна истина – и кто готов платить за нее, – пойдет именно к ней, по вколоченным в мостовую огням. Гест называл их «звездами», но капитан только посмеялась. Всякий знает, что звезды – это шары горячего газа во внешней пустоте, наподобие божиламп, а вовсе не колючие огни в непроглядной тьме.

Перед сивиллиным домом стояло два высоких тики из рифового дерева, какие не были в обычае на Тоа-ри-маи-маи. И порог в доме был не по-здешнему высокий, обложенный не плоскими раковинами пау, как по всему портовому городу, а тонкими пластинками монолитного алмаза, вырезанными из самых корней рифа. Темную прихожую словно бы отделяла от улицы огненная черта. Каихау остался за нею, замерев третьим тики под расписной стеной. Патту отодвинула занавесь, и костяные колокольцы на притолоке застучали вразнобой.

– Хай, хай, апаета! – донесся из глубины дома невнятный голос, и сквозь занавесь из бус просочилась, едва колыхнув ею, древняя растрепанная старуха в простом белом лаплапе.

Патту толкнула зазевавшегося Геста и нагнула голову в уважительном поклоне.

– Мир тебе и твоей госпоже, почтенная. Я – Паттукеттара Аккукейкаи, капитан вольного корабля «Аремата». Мы пришли припасть к стопам таула , нуждаясь в ее мудрости.

Старуха пожевала губами. Под рассеянным взглядом ее мутных глаз капитану становилось неуютно, и мысли о том, на сколько карат потянет душа зажившейся бабки, испуганно отступали.

– В знак своего уважения мы принесли к стопам таула сообразный дар, – продолжила Патту, теряя уверенность с каждым словом.

Из-под жилета и пояса она извлекла душницу, мимолетным заученным движением отперла тайный замок. На алмазной пензе, в старательно выточенных ямках, лежали шесть отборных душ. Каждый стеклянистый шарик переливался голографической радугой мириада атомарных слоев, каплями спектрального концентрата.

– Сообразный или нет – решать таула , – прошамкала старуха благочестиво, принимая дар.

Патту стиснула зубы – даже если сивилла откажет просителям в приеме, души теперь не вернуть. Оракул не берет платы за пророчество. Оракулу приносят подарки.

Гест молчал, разглядывая единственное украшение прихожей – развешанные по стенам маски.

– Ктлитлет, – пробормотал он внезапно, потянувшись к одной из масок, и замер, едва не дотронувшись кончиками пальцев до отполированного золотого дерева. Выпученные глаза без зрачков глядели на него с высоты, жвалы из черного перламутра были угрожающе распахнуты.

– Что? – переспросила Патту привычно, забыв, что вблизи от высших лучше держать язык за зубами.

– Ктлитлет, – повторил савант. – Племя возвышенных насекомых, новородков. У них есть колония на поверхности, в порту Полярном.

Капитан слышала о насекомых: что-то вроде сухопутных креветок. Говорили даже, что они водятся на летучих островах верхних слоев, но так близко к поверхности Патту никогда не забиралась.

Взгляд старухи просветлел, заострился вмиг.

– Ты бывал наверху, мальчик? – спросила она, сделав шаг в сторону Геста и протянув руку так же, как тот миг назад тянулся к маске.

– Я пришел извне мира, почтенная, – просто ответил савант.

– Подождите, – властно бросила профета. – Таула примет вас. Поверьте старой Чикчарни – примет.

Она просочилась сквозь занавес, не потревожив ни бусины, и в прихожей стало совсем тихо.

– А… – Патту прочистила горло. – Остальные маски?

Теперь, когда Гест указал на сходство, оно стало явным: вот стилизованное, но вполне различимое лицо туниит, вот шаман-вождь народа итупу – маска, изображающая зверскую маску, вот татуировки маката и поу. В углу висела маска птицелюда-хакаваи. Но нечеловеческие лица, которые Патту вначале посчитала духами- тупук’а , – неужели и они принадлежат кому-то живому, разумному?