Array Коллектив авторов - Девятнадцать стражей (сборник)

Он вернулся к причалу, запыхавшись от спешки.

И увидел пустоту.

– А ты уверен, что тебя обманули? Может, все вышло случайно? Может, ты сам забыл, в котором часу надо было вернуться в порт, и они ушли, потому что не могли больше ждать?

– Я совершенно уверен, что «Роза ветров» должна была отсюда уйти в шесть часов вечера, так что я нарочно решил вернуться в пять, чтобы не опоздать… Но их уже не было – они вообще ушли сразу же после того, как я отправился бродить по Диннату, будь он неладен…

– Хватит ныть. Что поделать, иногда мы ведем себя как полоумные крабы! Но Диннат и впрямь хороший, здесь добрые люди живут, и тебя не оставят в беде. Говоришь, вещи твои уплыли вместе с «Розой»? Но деньги-то с тобой?

– Есть кое-что. Деньги. И нож.

– Ну вот, это уже неплохо! За это надо выпить! Давай, не стесняйся – я плачу!

– Не стоит, что вы…

– Не вздумай меня обидеть отказом, парень! Я ведь, можно сказать, твой первый и пока что единственный друг в Диннате. Сейчас мы еще немного посидим, выпьем, а потом я о тебе позабочусь. Нельзя бросать хороших людей, когда приходит Шторм. Давай, давай, выпей еще.

– Спасибо… Ух! Что это за зелье такое?

– Горлодер. Нигде такого не найдешь.

– Х-ха… ну и название, не в бровь, а в глаз… а как вас зовут, добрый человек? Я что-то забыл…

– Арли меня зовут. Это ничего, от горлодера даже собственное имя можно забыть, хе-хе. Его-то ты помнишь?

– П-п-помню. Меня зовут Глинн… Глинн Тамро. Да…

– Славненько. Будем знакомы, Глинн Тамро. Пожмем друг другу руки?

– …

– А теперь вашу руку, капитан. Вот так, отлично. Все готово, забирайте его и побыстрее тащите на борт «Стервы». Он водогляд, а это значит, что моя петля продержится примерно четверть часа. Если опоздаете хоть на одно мгновение, фрегат все почувствует и… словом, лучше не опаздывать.

– Не учи меня, Арли, это не первая моя рыба.

– Прошу прощения, капитан. Мой длинный язык…

– В следующий раз я его обязательно подкорочу. Да, чуть не забыл! Нож этого бедолаги можешь оставить себе, а кошелек давай сюда. Тебе и Кариону и так достаточно заплатили. Ты хотел что-то еще сказать? Нет? Вот и молодец. Эй, парни, у нас новый груз! Тащите-ка его побыстрее на борт, пока не протух.

Он просыпается в темноте и, шевельнувшись, скользит в сторону и вниз, с плеском падает в яму с водой. Вода чуть теплая, а яма совсем неглубокая – захлебнуться в ней можно, только если потеряешь сознание, – однако все равно он вздрагивает всем телом и пытается вскочить, но ноги не слушаются, и он снова падает. У воды металлический привкус, а дно ямы на ощупь кажется мягким и как будто… живым.

Стоит об этом подумать, как темнота вокруг начинает рассеиваться. Всего лишь через несколько мгновений он понимает, что находится в очень маленьком и тесном помещении – раскинув руки, можно коснуться кончиками пальцев противоположных стен, покрытых губчатой материей, чей вид вызывает болезненные спазмы в желудке. Пол губчатый на две трети, и та его часть, что выглядит гладкой и твердой, похожей на камень, слегка приподнята; видимо, как раз оттуда он и свалился, когда пришел в себя.

Что это за место? Как он сюда попал?..

Тело отказывается повиноваться. Голова тяжелая, глаза с трудом удается держать открытыми; даже для того, чтобы дышать, приходится прилагать немалые усилия. Сердце бьется неровно, устало. Он прячет лицо в ладонях и пытается вспомнить, что случилось перед тем, как наступила тьма.

В памяти дыра величиной с весь мир.

Он кусает себя за руку и чувствует боль; нет, это не сон. Его мысли несутся одна за другой, но все они – лишь о текущем моменте, лишь о том, что происходит сейчас. Как его зовут? Кто он такой? Что с ним происходит?!

Он слышит чей-то сдавленный стон и понимает чей.

– Ты очнулся, – произносит чужой голос. – Что ж, это хорошо.

Он поднимает голову – мгновение длится целую вечность – и видит, что комната стала больше, хотя и не изменилась во всех остальных отношениях. У дальней стены стоит кто-то. Мужчина. Коренастый, с шапкой седых волос, с тяжелым лицом, будто вырубленным из серого камня. Он в высоких сапогах, его одежда сделана из какой-то темной и плотной на вид ткани; на поясе слева висит абордажная сабля, а справа – миниатюрный стреломет. Новые слова выскальзывают из ниоткуда, точно верткие рыбки, и паника отступает, как море во время отлива. Сердцебиение ускоряется – он слышит, слышит каждый удар, и почему-то этот ритмичный звук его успокаивает. Мгновения по-прежнему летят одно за другим, но теперь он видит, как они приближаются и как исчезают, он чувствует их – и свою собственную – протяженность.