Анатолий Махавкин: Наездник [СИ]

Дождь немилосердно лупил по мутной поверхности реки, отчего казалось, будто в тёмной воде то и дело открываются крохотные рты. Глотнув воздух, они тут же закрывались, давая возможность другим невидимым обитателям водоёма добраться до живительного кислорода.

Струйка воды нашла какой-то дефект в капюшоне моего дождевика и торжествующе поползла по ёжику волос, предвкушая сладкий момент единения с кожей головы. Ну вот, получилось: шлёп. И я поёжился.

Дина, моя собака, так и вовсе забилась под лавку и смотрела оттуда на меня с явным неодобрением. Она никак не могла взять в толк, какого чёрта хозяин, вместо того, чтобы сидеть в тёплой сухой комнате и бросать мячик в стену, торчит на мокрых досках пристани и вглядывается в серое марево частого дождя.

С другой стороны, кто ей виноват? Когда я накидывал дождевик, то честно предупредил обладательницу длинного носа и вислых ушей, что за дверью — сыро, холодно и совсем не гламурно. Мои слова подвергли сомнению, которое определённо скрывалось в глубине карих глаз. Пожав плечами, я толкнул дверь и выпустил четвероногого скептика под противные струи.

Когда мы вернёмся домой, Дина тотчас дёрнет вглубь комнат и даже не попытается вытереть лапы о половичок при входе. Мне придётся вытирать отпечатки лап, а потом ловить грязное, по уши, существо и обтирать его специальной тряпкой. Степлер станет насмешливо следить за всем этим безобразием с полки над камином и делать вид, будто не умеет улыбаться.

Где же этот чёртов Иван со своей лодкой? Я поднял руку и откатив рукав дождевика посмотрел на часы. Ровно сорок минут назад Вера позвонила и сообщила, что проклятый пропойца уже выдвинулся к своему челну и очень скоро продукты и прочие припасы будут здесь. Потом сестра замялась и упомянула некую загадочную штуку, которую мне будет интересно посмотреть. Почему-то она думает, что я тут совершенно слетел с катушек и мне обязательно нужно прислать очередной кубик-рубика.

Наконец-то в колышущихся струях появилось тёмное пятно. Дина принялась подгавкивать, выставив длинный нос ровно настолько, чтобы на него попадали капли холодной воды. Спустя несколько минут и я начал различать глухие шлепки вёсел, сопровождаемые недовольным кряхтением лодочника.

Вера как-то упомянула, что она выделила помощнику деньги на движок, но тот принялся убеждать, дескать вёсла — гораздо надёжнее, плюс значительно экономят расход горючего. Деньги он, правда, так и не вернул. Сестра махнула рукой. Сама она по реке не ходила — боялась, а в центр добиралась на видавшем виды Лендровере, который, судя по виду, собирали рабы, в перерывах между возведением пирамид.

Лодка, медленно выплывающая из дождевой мути, напоминала то ли Лохнесское чудовище, так несправедливо забытое в наше время, то ли постоянный транспорт некоего Харона. Тот, кстати, имел много общего с Иваном, сутулящимся спиной ко мне.

Опознав страшный предмет Дина перестала гавкать и вновь спряталась под мокрой доской седушки. И причал, и лавку соорудил я, устав елозить сапогами по липкой грязи берега. Оценив качество, сестра попросила сделать такое же на их стороне. Впрочем, Вера старается нагрузить меня любой работой, которая может отвлечь от посторонних мыслей. В этом я с ней полностью солидарен. Нужно будет ещё сделать порядочный навес. Дина одобрит.

Лодочник, перемежая глухим кашлем непонятную заупокойную песню последний раз плюхнул вёслами, и лодка тихо стукнулась о причал. Только теперь Иван поднял голову и обернулся, явив мне лунообразное лицо без малейших признаков возраста. Поначалу я считал, что лишь я не способен разобраться в годах якута, но когда спросил сестру о возрасте помощника, то вогнал её в ступор. Сам Иван на такие вопросы не отвечает, убеждая, что ещё помнит, как здесь бродили мамонты.

Впрочем, учитывая количество потребляемой им огненной воды, он вполне мог видеть белок-переростков. Лично наблюдал, как Иван выбежал в заснеженный лес в одних семейных трусах и долго палил по соснам из карабина. Опустошив две обоймы, якут тяжело вздохнул и отправился обратно в свою времянку. Допивать.