Константин Соловьев - Раубриттер [I - III]

Снаружи что-то звучно ухнуло, точно кто-то сломал напополам сухую ветвь. Спустя половину секунды или немногим более до ушей Гримберта долетел крик – жуткий отчаянный вопль, оборвавшийся нечленораздельным хрипом. Точно кричавший лишился чувств, не в силах полностью осмыслить количество отпущенной ему Господом боли. Гримберт одобрительно кивнул сам себе – хотя бы сквайры все еще выполняют приказы своего господина без опоздания…

Магнебод молча смотрел на него, будто пытался что-то рассмотреть в полумраке шатра.

- Удивительно, - пробормотал он, непонятно к кому обращаясь, - Действительно удивительно.

- Что именно? – резко спросил Гримберт, - То, что я использую дарованное мне императором право вершить суд?

- Нет. Удивительно, как ты не похож на своего отца.

Гримберт нахмурился. В устах Магнебода это прозвучало двусмысленно. А Гримберт не терпел двусмысленности, в чем бы она ни заключалась. Двусмысленность – корень неточности, а он презирал неточности. Одна маленькая неточность может погубить тщательно продуманный план, безнадежно порвать тонкое кружево паутины.

- Что ты имеешь в виду?

- Ты так… безжалостно рационален, что иногда мне кажется, будто передо мной не живой человек, а вычислительная машина, - Магнебод издал напряженный смешок, - Вот почему в твоих планах не бывает ошибок. Ты безжалостен к людям так же, как и к фактам. Твой отец…

Гримберт вперил в него взгляд, заставив рыцаря замолчать.

- Мой отец проявил слабость и расплатился за это. Ослабил контроль, позволил себе положиться на чужую волю. И был за это убит. Если я чему-то и научился за все это время, так это учитывать ошибки! Его ошибки я учел.

Магнебод застонал сквозь зубы.

- Бога ради, Гримберт! Только не начинай снова! Святой Альбин мне свидетель, я чтил твоего отца так, как не чтил никого другого. Но ты так слепо отдался мести, что забыл обо всем на свете. Мы уже далеко от Туринской марки, но скажи, как далеко тебя заставит зайти эта месть?

- Я переберусь через стену девятого круга ада, - зловеще пообещал Гримберт, - Если в десятом смогу довести свою месть до конца.

В шатер, низко поклонившись, вошел слуга. Судя по тому, что двигался он быстрее, чем положено по этикету, и не решился даже взглянуть на своего маркграфа, принесенная им новость заслуживала самого пристального внимания.

- Ваше сиятельство, извините за…

- К делу, - кратко приказал Гримберт.

- К вам посетитель.

- Вот как? Досадно, я даже не успел переодеться. И что за посетитель? Достаточно ли настойчиво он выглядит?

Слуга побледнел еще сильнее, чем тот нескладный мальчишка с ведром.

- Его сиятельство Лаубер, граф Женевский.

Гримберт почувствовал на губах привкус торжествующей улыбки. Который показался ему еще более упоительным, оттененный накатившей мрачностью Магнебода.

- У меня нет причин отказать его сиятельству графу Женевскому во встрече, верно?

***

Он не изменился, это первое, о чем подумал Гримберт. Время – лучшее абразивное средство из всех, известных человечеству. День за днем, оно стирает даже контуры неприступных крепостей, перечерчивает карты и геномы. Но есть вещи, над которыми оно, кажется, не властно. Лаубер, граф Женевский, кажется, относился именно к этой категории.

За те три года, что Гримберт его не видел, в лице Лаубера не произошло ровно никаких изменений. Ни шрамов, указывающих на участие в боях или поединках, ни новых морщин, которые могли бы свидетельствовать о нервном истощении. Лицо графа Женевского даже в мелочах осталось ровно тем же, каким помнил его Гримберт – холодным, отстраненным, даже неестественно спокойным, как для существа, в чьих жилах течет человеческая кровь. Оно бы даже походило на изысканную фарфоровую маску из тех, что непревзойденно умеют делать венецианские мастера, если бы не блеск глаз, тоже по-рыбьему холодный и внимательный.

- Маркграф Гримберт? Мое почтение.

- Граф Лаубер? Добро пожаловать.

Ему восемьдесят четыре года, напомнил себе Гримберт, он куда старше меня, однако выглядит моим ровесником. Ланцеты и зелья женевских лекарей по-прежнему не знают себе равных. Черт возьми, сколько ливров в год он тратит на омолаживающие операции и процедуры?..

Этого он не знал, как не знал и многих других вещей, связанных с жизнью графа Лаубера, несмотря на все ухищрения туринских шпионов и щедрые порции золота. Жизнь графа Лаубера была окружена защитным периметром из недосказанностей, умолчаний и неточностей надежнее, чем крепостной стеной. И Гримберт неоднократно имел возможность убедиться в том, что сокрушить эту стену – не в его власти. Пока что. Пока.