Сергей Калашников - Маленький ныряльщик [litres]

– Что же, Илья Николаевич. Ничего сложного в этом нет, – сказал, и молчу. Не хочу делать ход. Нарочно строю разговор так, чтобы мне предлагали, а я выбирал.

– В таком случае вот расписание уроков и вспоможествование. Завтра утром Варенька покажет вам, куда идти.

Деньги не в конверте. Прямо бумажками лежат на столе и… а-а… А нечего щелкать клювом. Собеседник-то мой уже тю-тю. Это, выходит, взял он меня за… не дал времени отказаться. Странное, однако, время. И люди в нем странные. Не такие, как у нас.

Смотрю на Макара.

– Так, дядя Петя! Замучился уже господин директор учителя на это место искать. А Варьке он доверяет. Она – не то, что Игореха-оболтус.

Хозяева, и старший и младшие, уже давно меня зовут дядей Петей. С позавчера еще. А мне не жалко. Только вот что делать? К новому повороту судьбы я совершенно не готов. Так и стою в нерешительности.

– К Ефиму ступайте. Вправо по улице пятый дом. Он к утру сошьет мундир-то. – Макар говорит убежденно, ни в малейшей степени не сомневаясь в том, что мне следует немедленно принять предложение и приступить к преподаванию. – Только не съезжайте от нас. Хорошо? А в трактире я управлюсь, мне все равно придется половых нанимать на вторую половину дня. И без отдельного повара уже никак не управиться.

А сам довольнехонек. Эх, знала бы молодежь, как легко читаются на юных лицах все их мысли!

Ефим – портной, живущий по соседству, пока снимал мерки, выложил мне про приютившее меня семейство всю подноготную. Он дружен был с родителями молодых людей и все сокрушался, что погибли они о прошлом лете. А вот отчего – не помянул. Да я и не спрашивал. Если человека не перебивать вопросами, он больше выложит.

Так вот. Столяром был отец семейства, и мастерская его на всю округу считалась первейшей. Большую деньгу зарабатывал и старшего сына успел и в гимназии выучить, и в Санкт-Петербург на учебу послать. Да вот прибрал их господь с супругою, и пришлось Макару ворочаться домой, чтобы поднимать на ноги брата и сестру. Двойняшки они. Подмастерья после смерти хозяина всяк сам свое дело открыли, потому что дело это разумели куда как лучше наследников. Однако проведывают и помогают, чем могут.

Денег в наследство оставалось не особенно много, вот и затеял старший из сынов трактир, да только не ладилось у него, пока не пришел человек да удачу не принес. А посему не извольте беспокоиться, к утру к семи часам мундирчик будет в лучшем виде. И всегда заходите, вам тут рады.

Это я нарочно вкратце пересказываю, чтобы не особенно утомить дословным изложением цветистой и прочувствованной речи.

Остаток дня я провел в городской библиотеке. Готовился к занятиям, освежая в памяти формулировки и цепи рассуждений. А что вы думали? Просто так пришел и научил? Нет, каждый урок – это маленький спектакль. Опытные педагоги свою роль заучивают годами, а я отродясь к доске не выходил ни за чем, кроме как отвечать урок. Да и давно это было.

Правда, вечером, нарядившись в костюм полового, поучаствовал и в приеме посетителей. Свободных мест в зале в этот раз совсем не было. Повезло мне, что мое прибытие совпало с моментом, когда клиентура сюда потянулась. Суеверный народ нынче – хозяева связали появление странного путника (меня) с приходом удачи в их заведение. Ну да не я им судья.

Преподаватели оказались людьми разными и с виду доброжелательными. Правда, длинные подолы женских платьев опять вызвали во мне глухое разочарование – глаз невольно «достраивал» сокрытое, и это отвлекало больше, чем привычный вид ножек и, хм, того, что обычно обтягивается брюками. Почему в мужской гимназии преподают женщины? Так нет их там среди педагогов. Беда в том, что мне пришлось вести занятия в обоих по местным меркам самых элитных учебных заведениях – и в мужском, и в женском. Обучением девочек занимались преимущественно дамы.

Дети строго соблюдали правила ношения обязательной формы, но более – решительно ничего. Не соблюдали. То есть от современных нам малолетних сорванцов отличались непринципиально. Разве что отсутствовала показная дерзость. Войдя в класс, я поначалу искал глазами пучок розог на преподавательском столе, да только ни разу ничего подобного нигде не обнаружил. Думал, что подобное – следствие нерадения технического персонала гимназии. Впрочем, когда пришел случай применить физическое воздействие, я просто взял нахала за ухо и выбросил в коридор, наказав вернуться с родителями. Осерчал, понимаешь, забылся, ну и по-нашенски, по рабоче-крестьянски поступил.