Валерий Строкин - Коррида со смертью [СИ]

— Вполне возможно. Знаешь, сколько стоит один УКУ?

— Сколько?

— Под лимон.

— Ого!

— Наши представления тоже не дешево стоят, — Джон остановил разговор. — Значит так, нам надо проникнуть в дом, на верхние этажи, а уж потом думать о прорыве.

— А мне не нравится, что фирмачи с нами ведут грязную игру, — Френк упрямо выдвинул подбородок.

Джон скептически поджал губы:

— Ты это можешь доказать?

— Нет, но Ян…

— Ян тоже рассказывает о слухах. Так, разговор закончен, в первую очередь нам надо думать о спасении своих задниц, о слухах поговорим после игры.

— В том углу есть вентиляционная труба, — Фрэнк кивнул на угол, из которого пахло мочой.

— Отлично!

Все направились в угол, рассмотреть вентиляционную решетку и зловещее темное пятно.

— Ты лучше места выбрать не мог? — Ян оглянулся на Фрэнка.

Френк рассмеялся:

— Здесь лучшая вентиляция.

Джон подпрыгнул, вырвал вентиляционную решетку, отбросил в угол комнаты.

— Пойду я. — Объявил Джон.

— Почему не я? — Обиделся Ян.

— Потому что командир я, — резко ответил Джон. — Вы оба — новички, а у меня это пятое представление.

— Это ни о чем не говорит, — возразил Фрэнк.

— Говорит и о многом, — Джон пристально посмотрел в глаза Фрэнку, последний отвел взгляд, пожал плечами.

— Если каждый будет играть за себя, у нас ничего не получится.

— Хорошо-хорошо, не повторяйся, ты уже говорил это нам, — ответил Фрэнк.

— Иди, только будь осторожен, — сказал Ян.

Джон улыбнулся:

— Буду, спасибо. — Он посмотрел на вентиляционный вход, под уклоном поднимающийся вверх. — Он спроектирован здесь не зря. По нему может пролезть и человек и УКУ. Когда я буду готов, сигналом к атаке послужит красная ракета. У меня есть одна с ревуном. Услышите. — Он протолкнул вперед боевой ранец, подтянулся и скрылся в трубе.

— Нас осталось двое, — вздохнул Фрэнк.

— Трое. Старик, нас смотрит вся страна, даже планета, мы ведь гладиаторы, а не мальчики у телевизоров, — Ян злорадно улыбнулся, представляя лица друзей.

— Да, мы лихие парни. Мы выберемся из любого пекла, — Фрэнк посмотрел на потолок, под которым висела небольшая камера. Подумал о Джинне и подмигнул:

— Все о-кей, детка! Я люблю тебя!

— Только не передавай приветы дальним родственникам, — хмыкнул Ян — это плохой тон.

Снаружи застучал пулемет…

Джон лез вперед, пыхтел, толкая тяжелый ранец без понятия, куда заведет его труба. Проектировщики полигонов могли вывести её куда угодно, точно так же, как и ту, проклятую лестницу, по которой они попали в подвальную комнату. По правилам, гладиаторы до игры не должны были знать на каком полигоне состоится представление, какой характер и вид оно будет иметь. Данные о полигонах для гладиаторских боев фирмы хранили в строгом секрете. После игры, полигоны перестраивали. Никогда не было ничего похожего. И не могло быть. Зрителям не нравятся искореженные корпусы и вывернутые на изнанку схемы УКУ, им нравится смотреть на агонизирующую красную плоть. Лозунг всех времен и народов: ХЛЕБА и ЗРЕЛИЩ! продолжает оставаться самым актуальным.

Места в трубе хватало, Джон был прав, по нему без труда мог проползти и Универсальный Киборг Убийца. Осторожно, стараясь не шуметь, он толкал ранец, иногда останавливался, вытирал кистью со лба и глаз соленые капли, в трубе было жарко.

Джон в пятый раз участвовал в подобных соревнованиях, которые фирма называла — представлениями. Пока ему везло… У него появились поклонники и поклонницы, телезрители начали его узнавать и приветствовать на улицах и в магазинах, просить автографы. Болельщики, играя на тотализаторе, ставили на его имя. Некоторые узнавали домашний адрес, в основном особы слабого пола, присылали письма, соблазнительные фото, реже — лифчики и трусики, предлагали встретиться и объясниться…

В банке появился приличный счет, намекавший, что может уже не надо искушать судьбу и заняться каким-нибудь безопасным ремеслом. Несколько бизнесменов предлагали ему работы: телохранителя, звездного старателя, наемного убийцы, детского воспитателя совладельца небольшой школы гладиаторов. Предложения бизнесменов его не интересовали. Новый вид спорта захватывал и привязывал не хуже наркотика. Кровавый и жестокий, но все равно спорт. Ощущение опасности стало привычным и приятным. Хотелось испытывать ещё и еще раз, и…

Все понимали, любой гладиатор знал, что везение не может быть бесконечным, рано или поздно оторвут если не голову то руку или ногу, но все считали, что везение и кураж не должны закончиться на этой игре… Джон считал любую игру первой и никогда ничего не забывал.