Мария Семенова - Аратта 1-4 [компиляция]

— Так и будет, если божественный сын Солнца даст повеление, — подхватил Варак. — А сейчас пора выступать…

— И Солнца сын, вскочив на коня, полночный край обозрел! — донеслось со стороны костра.

Там сутулился над свитками жрец Хаста. Не обращая внимания на сборы, он торопливо покрывал телячью кожу ровными строчками. Рядом стоял глиняный горшок — обиталище неугасимого священного пламени, духа Исвархи. Другой обязанностью жреца было вести записи обо всем, что происходит в пути. Он и вел их слогом, достойным героев.

— Не на коня, а на мамонта, — с усмешкой поправил Ширам. — Скажи, огнехранитель, почему бог песен всегда посещает тебя в самое неподходящее время?

— Для бога нет неподходящего времени! — ни на миг не смутившись, заявил Хаста. — И Солнца сын, на мамонта сев, полночный край обозрел!

Священная гадательная собака, развалившаяся рядом с ним, широко зевнула, распахнув узкую зубастую пасть.

— «Какие дивы, — промолвил он, — меня сюда занесли?» Ай! Ты опять?! — Хаста подскочил на месте, схватившись за голову. Довольная Айха шмыгнула прочь, унося с собой волосок, выдранный из его рыжих свалявшихся косм, не стриженных, как и положено жрецу, с самого посвящения. — Отойди от меня, о ужасная женщина с бородой!

— У нее нет бороды, — хихикая, заметил Аюр.

— Лучше бы была, мы б хоть ее лица не видели! — И, понизив голос, Хаста предположил: — Мне кажется, она хочет меня съесть, светозарный! Уже начала ощипывать… Потом проснусь оттого, что меня поджаривают над костром…

— Она просто в тебя влюбилась, — возразил Аюр, глядя, как Айха благоговейно прячет выдранный волосок. — Спроси ее, Варак, почему она ходит за жрецом как хвост и дергает из него то волосы, то нитки?

Варак, выслушав мохначку, фыркнул:

— Глупая дикая женщина считает почтенного огнехранителя Хасту волшебным существом, кем-то вроде полубога. В ее вшивую голову никак не уместится, как это можно записывать слова. Она говорит: это великое колдовство — останавливать мгновения…

Жрец на миг задумался и ухмыльнулся.

— Ну-ка дай! — Он схватил дикарку за руку и еще непросохшей кистью начертал ей на тыльной стороне ладони «ард» — знак Солнца. Погонщица ахнула и застыла, глядя на свою руку как на нечто отдельное и бесценное…

— Молодец, Хаста! — захохотал Аюр. — Теперь они отрежут ей руку, засушат и будут поклоняться!

— Подобное отношение к письменности у звероподобного племени само по себе достойно уважения, а не насмешек, — заметил Ширам. — Начертанные знаки порой таят скрытую силу…

— Воистину это слова мудрости! — льстиво заявил Хаста, убирая свиток и как бы невзначай кинув взгляд на татуировку на запястье у Ширама — ползущую эфу. Слухи о тайных обществах накхов ходили, пожалуй, с тех самых времен, как двенадцати родам Накхарана запретили собственное жречество. Может, байки, а может, и нет…

— Выступаем! — важно объявил Аюр. Поставил ногу в кольцо хобота и был в мгновение вознесен на высоту. Айха помогла ему устроиться в башенке, а сама скатилась по мохнатому боку мамонта вниз и пошла рядом, любуясь знаком Солнца на своей руке и счастливо улыбаясь.

— Почему встали?

Ширам вышел вперед и остановился, глядя под ноги. Поперек тропы зияла трещина. Неширокая, можно перешагнуть без усилия, но длинная. Трещина уходила в обе стороны и терялась в невысокой траве.

— Это еще что? — спросил Ширам. — На Змеином Языке бывают землетрясения? Почему мне не сообщили?

Варак, тут же оказавшийся рядом, сразу пожалел, что так торопился. Все рабы и слуги боялись накха, особенно когда он начинал говорить таким вот негромким, лишенным выражения голосом. Даже воины охраны предпочли хранить молчание, ожидая, чем кончится дело.

— Ерунда! — дрогнувшим голосом заявил Варак. — Ее и ребенок перешагнет! Нет причин для беспокойства, господин!

— А если обвалится край? — Голос Ширама стал еще тише и неприятнее.

Мохначи тем временем слезли с мамонтов и столпились перед препятствием, что-то обсуждая. Затем двое ушли в разные стороны от тропы, внимательно осматривая землю.

— Какой она глубины?

Ширам подошел, наклонился над краем, заглядывая в темную, отливающую синевой бездну. Оттуда на него дохнуло таким потусторонним морозом, что накх невольно отступил на шаг, помянув Храваша, царя голодных дивов. Кинул в щель камешек, но тот беззвучно сгинул где-то внизу.

— Хаста, — мгновение подумав, позвал он, — где твой пес?

Жрец торопливо вышел вперед, ведя собаку. Все столпились у щели, затаив дыхание. Станет ли священная собака прыгать через трещину? И если прыгнет, то какой лапой ступит — правой или левой?