Роман Романович: Война родов. Общий сбор

– Это были Ротены, – припечатал Амон, – У меня есть свидетельница. Да и остальные, думаю, не станут отрицать их вину.

– В этом ещё предстоит разобраться. – Константин говорил тихо, но все слушали его внимательно, – Сегодня в восемь проведём совет. Эти вопросы не требуют отлагательств.

– Совет требует представителей всех семей. А Клоз, – Амон кивнул на парня, что лежал без сознания, – Пока не в форме.

То, чего стоило Амону держать лицо, пока его дочь умирала – было известно одному ему. Когда он её нашёл, Амалия корчилась от боли. Сейчас тоже корчится. Целители, чтобы они не делали – не помогали. Найденная Эрминия, за которой Амон отправился на ту сторону, чтобы прояснить ситуацию, рассказала, что дочь ранил один из Ротенов. Но как именно, что это за магия такая – было непонятно. Единственное, чего добились к этому времени целители – стабилизировать состояние и отсрочить смерть. Что с этим делать – Амон не знал.

Единственная зацепка – болезнь Амалии походила на демоническое заражение. Да и виновник, его специфика намекали на это же. Как исправить – неизвестно. Но у Амона была безумная надежда, продиктованная скорее чутьём, чем логикой, что в этом деле может помочь Клоз.

Для чего его требовалось привести в чувство.

– Уважаемый Амон. Рядом с нашими домами была открыта Пасть. Этот вопрос не может ждать, – ответил на его возражение Константин.

– Константин, не говори мне, что может ждать, а что нет, – процедил холодно мужчина, – Это не единственная проблема. Насколько мне известно, сейчас у каждой, или почти у каждой Пасти прорыв демонов, что равен большому выдоху. Стоит ли говорить, какие у этого могут быть последствия? Надо решить эту проблему. А потом болтать. Или у вас есть возражения? – оглядел он глав родов, что присутствовали рядом.

Константин повернул голову и к нему подбежал один из его людей. Что-то прошептал на ухо и так же быстро отошёл.

– Вы правы. Тогда собрание переносится на завтра, на восемь часов вечера. Место каждый из вас знает. Возражения есть или все согласны?

– Принимается, – кивнул Амон.

– Согласен, – махнул молотов Евгений.

– Я буду, – добавил Модо.

– Я приду, – молвил Роман Орлов.

– Опять эта говорильня. Надо мочить гнид, вот и все дела, – рявкнул вредный старик, то есть Георгий Аматун. – Сына пришлю. Пусть набирается ума разума и учится терпеть вашу болтовню.

После этого он плюнул, развернулся и ушёл. Остальные отнеслись к его выходке философски. Разве есть смысл обижаться на дождь за то, что он идёт?

Больше никого из глав родов не было, поэтому вопрос был закрыт. Остальным сообщат и у них будет время собраться.

Пока мужчины смотрели друг на друга, раздался громкий вдох, хрип, потом покашливание и рядом резко поднялся Клоз.

– Я буду, – проговорил он хрипло.

А вот следующее слово мало кто разобрал. Но Амон прочитал по губам. И не то, чтобы мужчине это понравилось. Мальчишка шептал:

– Амалия, епт тебя об колено, как ты так умудрилась.

Кажется, там было что-то про "выпорю" и "сгною на тренировках", но Амон в этом не был уверен, потому что парень попытался встать, чуть снова не упал, но удержался и, шатаясь, направился в сторону особняка, где и находилась Амалия.

Сохраняя спокойное выражение лица, Амон отправился за ним, тайно надеясь на чудо.

Когда пришёл в себя — первое, чему порадовался, это тому, что лежу в мире людей, а не по ту сторону Пасти. Вот бы Ротены обрадовались, если бы я закрыл проход и остался там. Ситуацию хуже и представить сложно. Но не скажу, что на этой стороне меня встретило что-то приятное.

В последний момент, когда я превзошёл себя, мне потребовалось выплеснуть гигантский поток очищения. Или, если быть точным, пропустить сначала чудовищную силу Пасти, на фоне которой даже Ротены смотрелись блекло с их слаженными атаками, преобразовать эту силу и пропустить через себя новый, очищенный поток.

От количества энергии моё тело в тот момент успело десяток раз разрушиться и в тот же миг собраться обратно. Я получил удар такой силы по всей нервной системе, что на пару минут оказался в коме, в абсолютной пустоте, когда я вроде бы оставался живым, но в то же время ничего не чувствовал и не ощущал.

То ещё чувство. Хочется забыть его и никогда не вспоминать.

В эту кристальную чистоту сначала вломилась боль. Поглощающая, отзывающаяся в каждой клеточке моего настрадавшегося организма. Следом навалились запахи – пахло дождём, чем-то горелым, озоном и магией. Следом пробудилась чувствительность, и я разом ощутил эмоции близко стоящих людей. Тот ещё коктейль.