Андрей Респов: Небытие Демиург

Едущий, точнее, едущая первой, всадница оказалась брюнеткой с коротко остриженными волосами. Под плащом на ней был надет глухой черный камзол с высоким воротником-стойкой. Она ехала с закрытыми глазами! Голова её поворачивалась на длинной шее, а выражение лица было расслабленным, даже умиротворённым. Лошадь её шла лёгкой рысью, закусив уздечку. Хлопья пены падали из её оскаленной пасти на мостовую…

Во двор вышел Гуггенхайм в своём смешном ночном колпаке с вышитым бархатным полотенцем:

– Доброе утро, Эскул! – махнул мне рукой Алхимик и направился к поилке для лошадей. Я же продолжал внимательно следить за проезжающей кавалькадой.

Женщина с закрытыми глазами, проезжая ворота нашего постоялого двора, вдруг с силой натянула поводья и повернула голову в мою сторону. Глаза её были по-прежнему закрыты. На неестественно бледном лице, на правой щеке была видна татуировка, напоминающая многолучевую звезду.

Позади меня что-то грохнулось на мощёный булыжниками пол. Я обернулся. Гуггенхайм с глазами, напоминающими два куриных яйца, и отвисшей до груди дрожащей челюстью смотрел на остановившуюся у ворот брюнетку.

– Вы чего, мастер? – я подскочил к гоблину, хватая его за запястье, считая пульс, – плохо? Голова кружиться? Дышать тяжело? Что?

– Ввиндикты Ковена…– едва различил я хрипящий голос Гуггенхайма, – старик всё-таки умудрился простудиться и его забитый нос делал невнятной речь. Я поспешно наложил руку на его переносицу и привычным толчком сознания активировал Малое Исцеление и Регенерацию. Нос Алхимика порозовел, а из глаз хлынули слёзы, которые он стал поспешно просушивать своим полотенцем и трубно сморкаться. Увлёкшись здоровьем Гуггенхайма, я на время позабыл о странных всадниках, кода позади меня раздался голос:

– Именем Ковена, Маг Целитель, предъяви патент Гильдии! – я медленно повернулся, отмечая, что повеление было произнесено неплохим грудным контральто.

Пока я возился с гоблином, во двор въехали все четыре всадника в серых плащах. Уже знакомая мне брюнетка, которая находилась сейчас немного в стороне. К счастью, с уже открытыми глазами. Передо мной, словно ангел во плоти, с безупречно правильными чертами лица, стояла Светлая альва. Я впервые видел в этом мире светлую эльфийку так близко… Хороша, чертовка! Не смотря на суровое выражение лица.

– Язык проглотил, квартерон? – из-за спины альвы выехали орчанка, с более тёмным, чем у Гергудрун цветом кожи, и женщина, очень напоминавшая своей внешностью Сонгара. Её белоснежные волосы были заплетены в три тугие косы, переплетённые фиолетовыми лентами.

– Да он в штаны наложил от страха! – шаранг ощерилась в хищной улыбке, – ты изгой, что ли, Целитель? Или глухой? Патент давай!

Я немного отошёл от неожиданности, постаравшись, чтобы Рунная Карусель не вырвалась на свободу. Что-то совсем мои нервы расшатались. Рядом хрюкнул Гуггенхайм, продолжая во все глаза пялиться на необычных гостей.

– Простите, мастрессы, с кем имею честь? И почему я должен вам предъявлять свой Патент? – я слегка поклонился, стараясь говорить ровно и размеренно, глядя в глаза стоящей впереди альве.

– Великая Пустыня! Ты хочешь сказать, что не знаешь кто мы, квартерон? Из какой дыры ты вылез? – шаранг подала лошадь вперёд, чуть не наехав на меня.

Передо мной выскочил Гуггенхайм и залопотал скороговоркой:

– О, достопочтенные магессы! Кто не знает грозной славы Виндиктов Ковена! Всегда стоящих на страже справедливости и закона. Мы сейчас же предоставим все необходимые документы. Сию же минуту. Мой ученик побудет здесь, а я поднимусь в свою комнату, – старик стал пятиться, постоянно кланяясь. Я изумлённо смотрел на изменившегося гоблина. Проходя мимо меня, тот зашипел: «Молчи и пореже открывай рот, Эскул, почаще кланяйся, я скоро!» – и скрылся в дверях трактира. Ковен, значит, так-так…

– Смотри, как припустил, носатый! – орчанку откровенно развеселил Алхимик.

– Что делаешь в Тогенбурге, квартерон? – альва решила использовать время ожидания с толком.

– Еду со своими друзьями в Эмеральд. Хотим воспользоваться порталом до южных отрогов Срединного Хребта.

– Неблизкий путь…– всадницы незаметно обступили меня на своих конях, поминутно мотающих гривами, отгоняя утренних мух, – а откуда следуете?

– Из Варрагона, беженцы мы…– скрывать было незачем, имперский тракт был полон людей, бегущих от войны в более спокойные края.

Ведьмы переглянулись. Я отметил, что альва незаметно кивнула брюнетке с татуировкой на щеке. Голову слегка сжали невидимые тиски, потом немного сильнее. Закололо в ушах и затылке. Потом резко отпустило. Я продолжал стоять, как не в чём не бывало, сохраняя одну из своих глупейших улыбок на лице. Альва, глядя на недоумённое выражение лица татуированной Ведьмы, нахмурилась. И тут я не выдержал, добавив в голос столько участия, сколько смог: