Дмитрий Орлов - Смотритель

— Выходит Клэр была права, мозг у тебя как у котенка, — заметил Колошин, и сразу закашлялся, сплевывая кровь после полученного удара в живот.

— Остришь, значит? Скоро желание шутки шутить у тебя пропадет, хотя если сможешь острить, то я с удовольствием на это посмотрю. Правда, еще никого не было в хорошем настроении после того как ими занимался один из наших техников.

— Ну, если мне шутить не придется, то может, поделишься информацией, где Клэр? Или она сумела надрать ваши ржавые задницы?

— Ею займутся другие, точнее говоря, тролли, она ведь устроила откровенное побоище, — усмехнулся Грог, хотя с его физиономией это было довольно трудно. — Убить два десятка троллей, это я тебе скажу, тянет на смертную казнь.

— Зря скалишься, тебе надо было ее убить, иначе она вас из-под земли достанет.

— Убить Клэр, мысль просто замечательная, но этим займусь не я, а ты.

— Возможно, твой мозг и не погиб от моей пули, но повредил я его основательно, — здраво предположил Аристарх. — Я даже в бреду не подниму на нее руку, а вот тебе башку оторву однозначно, да так чтобы ее даже к заднице не смогли пришить.

В этот момент до слуха Аристарха долетел отвратительный звук скрипа давно не смазываемых колес.

— Вот и наш доктор, легок однако на помине, — повернулся механоид к двери из-за которой доносился скрип. — Оставлю я вас, пожалуй, наедине, не люблю я всей этой кровищи и нечеловеческих криков.

Дверь отварилась, и в камеру вошел, толкая перед собой металлический стол на железных колесах, уродец с четырьмя руками. Аристарха это нисколько не удивило, тела механоидов состояли из металла, и наличие дополнительных манипуляторов может быть ограниченно только больным разумом этого урода.

Грог надел маску и покинул камеру, оставив Аристарха один на один с четырехруким механоидом. На столе, придвинутом вплотную к прикованному Аристарху, лежало довольно много инструментов, и все они были весьма узкой направленности. В основном для того чтобы чего-нибудь отрезать, а потом… а потом отрезать еще раз. Одним словом перспективы вырисовывались не особо радужные.

Техник, оглядел Аристарха взглядом скульптора, решающего какие части камня, по его мнению, являются лишними. Наконец решив для себя эту проблему, он прикрепил левую руку Колошина к решетке еще одним зажимом чуть выше локтя и резким движением отсек Аристарху предплечье. Вырвавшийся из груди протектора крик боли никак не подействовал на техника, и он продолжил работать, словно перед ним был не живой человек, а бездушный кусок камня. Две механические руки легко удерживали бьющегося в агонии Колошина, и последнее что он запомнил, это капающая кровь с лезвия которое поднялось для следующего удара. Сам удар Колошин уже не видел и не чувствовал, из-за потери крови он лишился сознания.

Возвращение сознания происходило при помощи пощечин раздаваемых Грогом. После очередного удара, Колошин открыл глаза и, увидев летящую к нему оплеуху, автоматически поднял левую руку, чтобы защититься и у него получилось. Ладонь Грога оказалась перехваченной стальной конечностью Аристарха, установленной техником вместо отсеченной руки. Он легко удерживал руку Грога и был сильно удивлен тому, что теперь у него было вместо левой руки.

— Неплохо, а что ты сделаешь теперь? — усмехнулся Грог, ударив Аристарха другим кулаком.

Защититься от этого удара, Колошин не смог, правая рука по прежнему была прикована к железной решетке и никак не могла ему помочь.

— Не переживай, скоро ты сможешь действовать правой, так же свободно, как и левой, — пообещал ему Грог.

— Да пошел ты, — прошипел Колошин и, выпустив из стального захвата конечность Грога, попытался схватить его за горло, но почувствовал дикую боль в плече, и механическая рука повисла плетью вдоль тела.

Стоящий рядом техник незамедлительно подскочил к узнику и приковал к решетке новую конечность Аристарха, чтобы он не размахивал ей, где надо и где не надо.

— Не торопись, в твоем случае все будет не так быстро, — обратился к узнику Грог. — Твое тело можно заменить очень быстро, и это можно устроить практически безболезненно, но нам ведь этого не нужно, наш путь, это боль. Желательно невыносимая и продолжительная. Ты не представляешь, что мне пришлось испытать, пока в совете пытались сохранить мой мозг. Все эти бесконечные отторжения протезов, пока, наконец, не было изготовлено тело, которое мой мозг не отторгал. Я хотел оставить свое лицо, но ты умудрился так испоганить его, что теперь без маски я не могу появиться на улице.