Константин Хвостополосатов - Попрыгун. Трилогия [СИ]

Сев на край пустой чаши, я посмотрел на свои руки. Шесть пальцев, увенчанных чуть более толстыми подушечками на концах и небольшими ноготками, короткая густая шерсть покрывала всю руку, делая поблажки лишь небольшим участкам на ладонях.

— Ясно, сон продолжается, — подумал я, — правда, всегда остается вариант, что я соскочил с катушек. Хотя, может, вот такой вот рай предлагает вера в божество по имени Вечность? Если я не до конца умер — это уже повод к радости.

Почему-то ни страха, ни какого-то навязчивого сильного беспокойства по поводу случившегося я не испытывал. Мной продолжало двигать любопытство. Помещения-лепестки имели овальную форму. В одном из них пол покрывало ворсистое покрытие, а одна из стен демонстрировала полуоткрытый раздвижной шкаф, в котором висели какие-то матерчатые полотнища. Я коснулся двери, и изнутри постепенно набрал яркость мягкий молочно белый свет с легким добавлением желтизны. Все вещи оказались преимущественно в белых, голубых и синих тонах. На полу следующего помещения гламурно валялось несколько подушек-пуфиков. Когда я ступил на мягкий, слегка пружинящий пол, комнату так же постепенно залил неяркий желтый свет, позволивший понять, что всю противоположную стену занимало зеркало.

На пороге помещения стояло странное создание, которое я видел во сне. Меня на секунду кольнуло чувство тревоги. У существа тут же несильно дернулся кончик хвоста.

— Прямо, как у земных кошек, — подумал я, почему-то сразу потеряв внутреннюю напряженность.

Теперь я смог рассмотреть его или скорее меня более внимательно. Немного вытянутое вперед лицо. Нос имел легкую горбинку и не очень походил на кошачие "кнопки", хотя сами ноздри имели сходную с ними форму. Губы на лице, если и наблюдались, то совсем тоненькие. Я попытался улыбнуться. Это вполне можно было назвать улыбкой. Черные блестящие зубки смотрелись очень нестандартно, слегка выпирали двойные клыки. Я бы вообще назвал эти клыки спаренными, зуб казался сросшимся, передний чуть выше, задний — ниже. Я не зоолог, и мне трудно судить, насколько удобны такие клыки. Уши располагались заметно ближе к затылку с макушкой и были прижаты к голове. Я потрогал ухо. Мягкое, практически бархатистое на ощупь, оно, скорее всего, могло становиться торчком. Я попробовал — результат отсутствовал. Видимо, у меня-человека просто не нашлось навыков. В районе бровей и выше ко лбу шли длинные тонкие волосинки, а вот усы отсутствовали совершенно. Я провел рукой по кончикам волосков, ощущение оказалось необычно двояким. Изучение перешло к телу. Существо, на мой взгляд, имело метра полтора в высоту, может, чуть больше. Густая светло-рыжая с вкраплениями красной меди и антрацита шерсть покрывала все тело, где-то она была длиннее, где-то короче. Руки я хорошо рассмотрел раньше, на ногах отыскалось тех же шесть основных и один рудиментальный палец. Коленные чашечки ноги имели привычную форму, а вот ступня выглядела необычно длинной — сантиметров с тридцать. Я попробовал дернуть хвостом. Результат отсутствовал, как и при попытке подвигать ухом. Пришлось наклониться и взять хвост в руку. Почему-то эта часть тела у меня вызвала неописуемый восторг, где-то сродни зуду экстаза. Хвост оказался гибким, ощущение прикосновения к нему носили весьма необычный и исключительно приятный характер. Тело имело эту сигнальную систему в отличие от моего разума. На ощупь хвост походил на плотно набитый меховой валик, ближе к телу шерсть хвоста становилась чуть длиннее и гуще. Отпустив этот очаровательный предмет, я задумался, откуда такое любование хвостом. Может, у меня подсознательная тяга к нему?

Немного подумав, я попытался пройтись на четырех конечностях. Такое положение оказалось крайне неудобным, возможно, главную партию в этой увертюре снова играло мое человеческое сознание. Добравшись до подушки, я уселся на нее и, поворочавшись, все же принял полулежачее положение римского патриция. Теребя руками кончик хвоста, я в легкой расслабленной неге-полудреме продолжил осмотр помещения.

Вокруг на небольших подставках находилось огромное количество разных мелких предметов. В одних вполне угадывались различные щетки, щеточки и кисточки, другие с натяжкой можно было отнести к пузырькам или емкостям для каких-то жидкостей. Нашлись и вовсе непонятные штучки, назначение которых я так и не смог определить. Например: сантиметров двадцать набранная из маленьких каменных или костяных пластинок цепочка, каждое звено которой имело веревочки или эластичные колечки. Повертев в руках этот предмет, я оставил его в покое, вернувшись к тереблению хвоста. А ведь приятно!