Виктор Леонов - S-T-I-K-S. Варан

Ага, я тоже рад тебя видеть.

— Какого элитника? — прохрипел я.

— Тебе что, еще и память ко всему прочему отшибло?

Я осмотрел комнату, в которой находился. Больничная палата, одиночная. Какие-то приборы попискивают сбоку у изголовья, кресло удобное у кровати, ну и сама кровать разумеется.

Взгляд упал на… Какого черта??? Мне же ее оторвали. И вообще, это не моя рука, моя была не темно фиолетовой.

— А что ты вообще помнишь? — спросила знахарка.

— Помню, что руку мне оторвали, — прохрипел я, с подозрением рассматривая забинтованную конечность.

— Ну, руку тебе и правда оторвали, и вообще, когда тебя до стаба довезли в тебе меньше литра крови оставалось. И с таким количеством крови вообще-то не живут.

— И как же я выжил?

Твои маньяки друзья вкололи тебе четыре дозы спека, это при том, что три это летальная доза.

— Значит я не сдох от потери крови, потому что должен был сдохнуть от передоза?

— Точно, или от ран, их вполне хватало, что бы отправить тебя в страну вечной охоты.

— И почему я лежу здесь?

— По двум причинам. Первая — такая доза спека не убивает сразу, спек старается спасти носителя вытягивая все ресурсы его организма до последней капли. Даже если в организме осталось меньше литра крови. Благодаря этому ты прожил дополнительный час, но когда тебя привезли в больницу, сердце уже остановилось. Вторая причина — твоя блондинка. Помнишь, я ей говорила не использовать свои жизненные силы при лечении?

— С ней все в порядке?

— Сложный вопрос. Учитывая то, что она сделала, с головой у нее и раньше все не в порядке было. Хотя она блондинка, говорят у них это как раз и является нормой.

— Белла!!!

— Два-три месяца целителем ей точно не быть, а может и год. Дар почти сгорел, при чем, вместе с ней. Хорошо, что Док успел ей башку проломить.

— Что?

— Башку, говорю, ей Док проломил. Как увидел, что с ней твориться, взял первый попавшийся инструмент поувесистей и хряпнул ей по затылку забыв, что силы у него отнюдь не старческие.

— Она жива?

— Жива, думаю, навестит тебя скоро, делать-то теперь ей тут нечего. Так ты вспомнил, как элитника грохнул?

— У наших спросить не пробовала?

Знахарка поморщилась, будто откусила половинку лимона.

— Варан, а ты своему командиру про меня ничего не говорил? — невпопад спросила она. — Кто я например, откуда?

— Нет, я ж на голову не больной.

— Да кто тебя знает…

— А в чем дело-то?

— Ты тут пятый день лежишь…

— Сколько? Какой день?

— Да не в этом дело, я попробовала Шнобеля о том, как все происходило расспросить, и он как-то странно себя ведет.

— Странно это как?

— О чем его не спрошу заикаться начинает, с другими говорит нормально, а со мной… И в лице постоянно меняется: то краснеет, то бледнеет, глаза опять же от меня отводит. Я после разговора с ним даже зеркало бросилась искать думала, может у меня что с лицом или одеждой.

И команда у тебя тоже странная, я как со Шнобелем говорить начинаю, раз пять его разговорить пыталась, Болт, вроде так его зовут, ржать начинает, как конь на водопое, аж слезы бедняга вытирает. Остальные ему шикают, замолчать шёпотом требуют, и я же вижу, что-то знают, что-то скрывают, хоть к ментату их тащи и допрашивай.

— И ты решила что у них от тебя какая-то тайна?

— А какие еще варианты?

— Может Шнобель в тебя влюбился?

— Ты мне Варан зубы то не заговаривай, а то не посмотрю что больной. Ладно, меня просили долго тебя не задерживать. Там очередь к тебе. Блок для ментатов я тебе обновила. Можешь врать сколько хочешь. А то от сильных стрессов он слетает иногда.

Белла вышла за дверь, и через несколько секунд в нее въехало кресло-каталка. В нем кое-как устроился командир моей группы. Длинные ноги упирались ступнями в подножку у основания кресла, но его колени все равно находились почти на уровне подбородка. Смотрелось это комично.

Посверлив взглядом несколько секунд закрывшуюся за ним дверь, за которой скрылась знахарка, Шнобель обернулся ко мне и кресло, зажужжав моторчиком, подкатилось к кровати.

— Ты Варан извини, но сам же видел как оно все случилось.

— И за что мне тебя извинять? — прохрипел я, горло опять пересохло.

— Можешь мне воды дать? — Я показал взглядом на стакан, с плавающим в нем пустым шприцем.

Шнобель неуклюже наполнил шприц и опустошил его мне в горло. Я закашлялся. У Беллы лучше получалось.

— С тобой-то что? — я кивнул на кресло и плотный слой бинтов, проглядывающий через больничный халат.