Дмитрий Крам - Вмерзшие в S-T-I-K-S

Скорей всего мой второй дар активируется только тогда, когда произойдет какое-то конкретное событие. Как у Воронцова, защитное поле не включается, пока в него не полетит пуля.

- Хочешь сказать, у сектантов был великий знахарь?

- Да.

Так, если у них был великий знахарь, то почему он не распознал мой дар анабиозника? Да потому, что его тогда не было. Это не первый, а второй мой дар, который проснулся только в момент заморозки.

- Они же все полные психи.

Полные психи – зазвучал эхом в голове ее голос.

- А что за дар? Эй, чего молчишь?

- Подожди.

Из-за чего черная снежинка кружится с белыми? Его видно и не видно.

- Черный снег! – снова воскликнул я.

- Что?

- Не знаю, не уверен. Других причин нет. Мой второй дар...

- Как спрятать черную снежинку? – раздался за спиной голос.

- В самом большом сугробе. – машинально ответил я.

Его видно и не видно! – било набатом в голове. – Видно и не видно!

Мерзляк – не мерзляк. Каждый дурак, и никто не дурак. Псих – не псих. Твою мать! Пазл сложился. Внутри все похолодело.

Я медленно обернулся.

Туретт стоял в моей камере. Он улыбался и, по собачьи наклонив голову, смотрел на меня. И я узнал этот взгляд. Вспомнил как его зрачки расширились, когда он вздрогнул, глядя на меня при первой нашей встрече.

- Вот мерзляк мозги согрел,

но немножко не успел.

Слишком долго он гадал,

Черным снегом оседал.

Черным снегом оседай,

спи иммунный баю-бай.

В глазах все потемнело. Глупо вот так умереть, после того как Лисе в любви признался. Ее голос еще прорывался из трубки сквозь пелену мрака.

Потом снова был холод. К нему примешивалось что-то непонятное. Словно стылая пиявка присосалась к самой моей душе. А потом я почувствовал, как первый дар активировался. И услышал крик. Нет, скорее рев. Даже не так. Это был РЕВ. Рев чего-то Неведомого. Чего-то огромного. Да это же Он. Ничто другое не могло так кричать.