Андрей Но - Субъект. Часть третья [publisher - 1С-Паблишинг]

Откровенно говоря, здесь было даже лучше, чем там . Здесь можно было позволить себе не слышать всякую чушь, куда бы ни подался, не участвовать, не быть свидетелем, не быть предметом восприятия, не быть подверженным внутри чьих-то извилин диким предрассудкам. Никакого шума, грязи, бессмысленной толкотни. Лес не требовал от меня соответствующего дресс-кода, никто не приписывал мне административный штраф за непотребный вид. Никто не сигналил, требуя уступить тропинку. Не приходилось ни с кем делить… делить . Во-от это слово здесь было точно неуместным. Оно было родственником слова «общий», а это уже в свою очередь подозрительно напоминало термин «общественность». А ее тут по умолчанию не могло быть. И, быть может, только поэтому, невзирая на все мои лишения, я чувствовал себя так, будто щедро вознагражден.

Хотя не так давно, возвращаясь с ягодной плантации, я чуть не наткнулся на людей. Что, впрочем, не удивительно, так как плантации все же должны быть чьей-то собственностью, тем более что я и раньше слышал про саамские племена, обитающие на этих землях. Светловолосые люди в странных красно-синих нарядах и такого же цвета тюбетейках. Таких я раньше видел только на фотографиях в интернете. Видимо, это был какой-то традиционный наряд. Мне они показались мирными и никуда не спешащими. Их было столь мало, что я вскоре выкинул эту историю из головы. Вряд ли на меня тут кто-нибудь наткнется. Но именно это в один из вечеров как раз таки и произошло.

Это было на закате, когда я зачарованно наблюдал за тем, как на сковороде плавится сахар, превращаясь в огненно-темную жижу до одури сладкую на вкус, в разбитое окно влетело нечто несуразное. Хлопая черными, как экваториальная ночь, кожистыми крыльями, по салону металась летучая мышь. Врезавшись в розовые занавески, она вцепилась в них и зависла. Мордашкой она напоминала заросшую мехом готическую свинью с непомерно огромными ушами. Подслеповатые глазки таращились куда-то в пустоту.

Я тогда осторожно протянул палец, чтобы погладить между ушей, но она истерично взмыла в воздух и снова принялась метаться по салону. Летала она рывками, тяжело отталкиваясь от воздуха, будто для нее это дело было непривычным.

А ведь это единственное млекопитающее, которому дано летать, размышлял я, глядя на выписываемые ей зигзаги. Впрочем, не единственное. Мои губы тронула ухмылка. Что-то у нас с этим кожаном было общее.

Да и если так подумать не только это. Во-первых, что ему, что мне был дарован крайне сложный в пользовании орган восприятия. Во-вторых, мы оба предпочитали тьму свету. И наконец, в-третьих, ведь именно эти существа однажды натолкнули какого-то сказочника на мысль о вампирах, что пили у людей кровь и тем самым черпали из них жизненную силу. Отличало меня от вампиров лишь то, что черпал ее я не только из людей и не столь поэтичным методом, как укус в шею.

В алиеноцептивном спектре я различал тончайшие пучки света, исходящие от пасти летучей мыши, настоящие лазеры, настолько те были интенсивны. Я догадался, что это ультразвук – ее основной инструмент для ориентации в пространстве. Звук эхом отражался от препятствия, что моментально улавливалось ее огромными ушами. Когда она снова начала порхать под потолком, я попробовал исказить ее неразличимый писк, и она тут же словно провалилась в воздушную яму.

Хохотнув, я стал искусственно отражать ультразвук по бокам от ее мордашки, и тотчас она, словно радиоуправляемый самолет, полетела строго в прямом направлении. Своевременно рисуя в воздухе ложные препятствия, которые она якобы облетала, а также быстро рассеивая ее писк на пути к таким в действительности имеющимся, я ей диктовал маршрут. Это напоминало компьютерную игру в гонки, только в этот раз я управлял не машинкой, что уворачивалась на большой скорости от преград, а самими преградами, которые должны были успевать выстроиться в правильном порядке, не уступая при этом в маневренности машинки.

Неуверенно помотыляв по салону, она врезалась мне в грудь и упала в мягко подставленные ладони. На ощупь была как теплая плюшевая игрушка. Ржавого цвета шерстка, а крылья как черное элегантное пальто, в которое она начала боязливо укутываться и разевать по сторонам зубастую пасть из которой доносилось колющее слух попискивание. Да, красавицей ее не назовешь. Кстати, а что насчет половой принадлежности…

Перевернув мышь брюшком кверху, я убедился, что это самец. Налив родниковой воды в крышку от банки, я посадил его рядом с ней. Тот опустил морду в импровизированную миску, а затем медленно запрокинул голову вверх. С подбородка сочилась вода. Он оскалился и стал остервенело жевать попадающие в рот капли. Я рассмеялся. Тот вечер я продолжил экспериментировать с его восприятием, время от времени подкармливая заботливо выловленными комарами и мошками, что бессильно мельтешили вокруг меня, не в силах пробиться сквозь завесу моего неприветливого личного пространства. С тех пор этот кожан каждую ночь наведывался ко мне в трейлер, и коротать бессонницу стало намного веселее.