Евгений Решетов - Игра наяву 2. Вкус крови [Си]

Неожиданно я увидел лохматую голову Ефрема. Она выглядывала из-за кучи мусора, прильнувшей к стене дома. Прямо возле кучи стояла ржавая бочка. Из ее жерла вырывались языки пламени, освещающие этот клочок темной улицы. В воздухе сильно пахло жженой пластмассой и паленой шерстью.

Немного приблизившись, я увидел, что обладатель щербатой улыбки, с ногами уместился на старом кресле, которое кто-то выкинул, сочтя его ненужным. Ефрем с аппетитом уплетал зажаренного до хруста голубя. Кости он бросал двум худющим собакам, которые сразу же сцеплялись в рычащий и визжащий ком, пытаясь отнять друг у друга подачку бродяги. Ефрем, словно король, свысока взирал на их возню, будто псы были его придворными лизоблюдами, которые не поделили очередной титул или земельный надел.

Мне претило подобное зрелище, поэтому я рефлекторно поморщился, но все равно был рад встрече с Ефремом. Он весьма удачно подвернулся на моем пути. Я как раз сам хотел найти его. Мне любопытно было узнать, какие нынче по городу ходят слухи, ведь часть из них точно возникли из-за моих похождений. Интересно послушать, как там люди извратили реально произошедшие события. А, возможно, помимо этого я еще узнаю что-нибудь новенькое.

Чуть не запнувшись о какой-то штырь, немного точащий из земли, я подошел к Ефрему и доброжелательно произнес, глядя краем глаза как дворняги опасливо отбегают от меня:

— Здорова, как жизнь?

– Все отлисно. Привет, — радостно откликнулся он и постучал свободной рукой по подлокотнику. — Вот у меня обновка. Ссаниной немного пахнет, но это нисего. Я привык. Голубя будесь? Сирный попался. Объедение. А внутрь я грибов натолкал.

— Пожалуй, я пас. На ночь есть вредно, – предсказуемо отказался я, скрывая рвотные позывы.

– У голубя мясо диетисеское – прошепелявил Ефрем, с трудом пережевывая почти беззубым ртом плоть птицы и грибы. – Тосно не хосесь?

– Нет. Лучше расскажи, какие слухи по городу гуляют, – попросил я его, присев на корточки и ощущая жар, исходящий от бочки.

– Хоросо. Ведьмы вот одну из своих исут. Никто не знает где она, – выдохнул Ефрем, важно закинув ногу на ногу. — Последний раз ее видели с каким-то пареньком из Полей, но его памяти лисили. Он совсем нисего не помнит о той носи и весере.

– Ужас, — с трудом выдавил я, опустив взгляд. -- Кого подозревают в этом злодеянии?

– Пока только ясно, сто это был кто-то обладаюсий Талантом. Вот теперь гресат на кого-то из их круга. Ну, посивем-увидим, сто оно да как. Найдется ведьма, али нет, – философски закончил бродяга и тут же переключился на другой слух: – Дурь вот новая появилась. Хоросая говорят. Ис галлю… галлюцино… сука… генных грибов. Сам я ее не пробовал, но многие хвалят.

– А когда она появилась? Сколько дней назад? – задумчиво уточнил я, мигом вскинув взор и уставившись на Ефрема. Дурь-то может быть из тех самых грибов, которые наше трио привезло из Сосенок.

– Пару дней тосно усе бродит по городу, – ответил бродяга, громко высморкавшись и вытерев пальцы об кресло.

Я заметил, что его кисти были покрыты гнойными волдырями. Раньше он руками не размахивал и я не обращал на них внимания, а сейчас вот приметил. Но на данный момент мне было не до оценки состояния здоровья бродяги. Я подавленно подумал, что наркота, гуляющая по городу, действительно из тех самых грибочков.

Мой рот исторг всего одно безрадостное слово:

– Ясно.

Ефрем в этот момент бросил остатки голубя собакам и удивленно произнес, глядя на них:

– Смотри-ка, есе две прибесали.

– Вообще-то их всего две, – в замешательстве хмыкнул я, покосившись на псов. – Ты грибы-то, где взял?

– А-а-а, – понятливо протянул он, переведя помутневший взгляд на меня. – Все ясно. У меня такое усе не первый рас. Все в порядке. Такое бывает. На сем мы там остановились?

– Слухи, – напомнил я, беспокойно посматривая на бродягу. Волдыри, еще и это… как бы не околел Ефремка.

– Так-с, лады… Ну о том, сто клуб в Неоновом квартале подпалили ты усе тосно снаесь. Весь город об этом усе который день сепсется. А вот слыхал ли ты о суициде в камере внутренней охранки? Отвратное, кстати, место. Крайне не советую туда попадать.

– Ну-ка давай поподробнее, – мигом оживился я, немного отодвинувшись от бочки, а то уже мой бок пропекся почти как давешний голубь.

– Ну, слусай. Пару носей насад кто-то приволок какого-то паренька в охранку, а он всера рас и повесился. Или кто-то помог ему повеситься. Тут ус нисего пока не понятно, – упиваясь своей ролью распространителя слухов, проговорил Ефрем, а затем, шмыгнув носом, подытожил: – Вот такие дела творятся в городе. Больсе мне скасать несего.